– Джейк, я чудом не задел мачту. Но я поклялся бы на чем угодно, что не подходил к этому кораблю ближе трехсот метров. Это приличный запас по высоте в тихую погоду. Ведь на воде почти не было барашков.

– Так ты не узнал это место, капитан Зебби? – спросила Хильда.

– Язва, только не говори мне, что ты тут уже бывала.

– Только в книгах, Зебби. Но не раз, и в разное время. В адаптированной версии для детей примерно в третьем классе. Потом в более полной в восьмом или девятом. А потом я наконец-то добралась до полной, без купюр, версии восемнадцатого века, которая была довольно пикантной для моего возраста. Я до сих пор нахожу ее приятно непристойной.

– Язва, о чем речь?

Мне ответил Джейк:

– Капитан, как ты думаешь, что это за корабль, если, глядя на него, ты думал, что мы высоко в воздухе, хотя на самом деле едва не вспахал крылом море?

– Я сдаюсь.

– Это тот самый корабль, на котором матросы пятнадцати сантиметров ростом.

Я раздумывал над этим, а мы тем временем добрались до суши, и я аккуратно, по приборам, поднялся до тысячи километров[129] и велел Гэй держать нас на этой высоте, хотя мне казалось, что мы много выше.

– Если кто-нибудь из вас наткнется на декана Свифта, будьте добры, дайте ему пинка под зад от моего имени.

Дити спросила:

– Зебадия, как ты думаешь, страна великанов – Борбдингнег – на этом же континенте?

– Надеюсь, что нет.

– Почему нет, дорогой? Это было бы забавно.

– Потому что мы не можем тратить время ни на лилипутов, ни на великанов. Их акушеры не смогут позаботиться о вас с Хильдой… а медицина у них на уровне восемнадцатого века. Джейк, приготовься поднять нас на сто тысяч километров. И сразу после этого выполняй вращение. У кого-нибудь есть разумное объяснение того, что с нами происходит? Или я просто бьюсь в смирительной рубашке, сидя в уютной комнате с мягкими стенами?

– У меня есть одна теория, Зебби.

– Валяй, Язва.

– Не смейся, поскольку я помню, ты сам мне говорил, что вы с Джейкобом обсуждали идею о том, что человеческая мысль существует в виде квантов. Я не отличу кванта от квинты, но мне говорили, что квант – неделимая штука. Ты говорил мне, что вы с Джейкобом обсуждали возможность того, что у воображения есть свои невидимые кванты – ты назвал их «фиктонами» – или «фиктами»? В любом случае суть в том, что каждая рассказанная история – или та, которая будет рассказана, без разницы – существует в реальности где-то в одной из вселенных Числа Зверя.

– Но, Хильда, любимая, это была лишь абстрактная математика!

– Джейкоб, Мобиас Торас тоже считал наш автомобиль абстрактной математикой… пока не прокатился в нем. И разве не ты мне говорил, что человеческое тело само по себе всего лишь сложное уравнение волновой функции? Я тогда тебя укусила – я не против быть волновой формой, волны красивые, но я укусила тебя за наречие «всего лишь».

– Зебадия, там слева город, не так далеко. Может, стоит взглянуть на него, пока мы не улетели?

– Дити, подумай сама. Ты видела, какую панику мы вызвали на том игрушечном корабле. Вообрази, что ты сама не более четырнадцати сантиметров ростом и живешь в этом городе. И тут является огромное небесное чудовище и пикирует на твой город. Тебе это понравится? Сколько людей потеряют сознание? Сколько умрет от сердечных приступов? Сколько этих маленьких людей ты готова убить, чтобы удовлетворить свое любопытство? – И я добавил: – Для этих маленьких людей мы монстры страшнее, чем панки.

– О боже! Ты прав, Зебадия, абсолютно прав. Давай убираться отсюда.

– Второй пилот, установить перемещение прямо вверх на сто тысяч километров.

– Передвижение, ось «H», положительное, верньер на четыре деления, установлено.

– Выполнять, – приказал я и продолжил: – Мы можем остаться тут на некоторое время, мы слишком далеко, чтобы напугать кого-то, они нас даже не увидят. Язва, тебе слово. Мы никуда не отправимся, пока не услышим твою теорию и не обсудим ее. Джейк, я не уверен, что хочу рисковать еще с одним вращением.

Я уже четыре раза испугался до чертиков, когда мы едва не врезались в планеты. Я знаю, как безопасно перемещаться от одного аналога Земли к другому – надо просто обеспечить побольше пустого пространства вокруг себя. А от вращений у меня скоро волосы поседеют… тут нельзя запланировать свободное пространство, и я не могу обеспечить безопасный вариант. Законы вероятности рано или поздно возьмут свое – как раз в тот момент, когда будет казаться, что все шансы на нашей стороне.

– Зебби, я не думаю, что тут замешаны законы вероятности. И я не думаю, что нам грозят какие-либо опасности при вращениях.

– Да ну? Язва, ты знаешь, как управлять фибией. Готов поменяться с тобой местами… я только выдвину это кресло вперед до упора, чтобы ты могла дотянуться до всех рычагов и кнопок.

– Нет! Нет! Я…

– Струсила!

– Зебби, у меня нет твоего экстрасенсорного чутья на опасность. Я готова сесть за руль, если ты прикажешь… но у меня нет твоего пилотского мастерства. Я могу быть просто вахтенным пилотом, но ты должен остаться капитаном, поскольку твое чутье – одна из причин, по которой я говорю, что так называемые законы вероятности к делу не относятся.

– Язва, статистические законы самые основательные из всех законов природы.

– А в Стране Оз они действуют?

– Э-э-э… будь я проклят, если знаю! Туше!

– Капитан, Хильда говорит о законах не как математик, и все же я с ней согласен. Назвать «законами природы» уравнения, используемые в статистике в нашей родной вселенной, – очень грубая ошибка. Эти уравнения измеряют лишь степень нашего невежества. Когда я подбрасываю монету и говорю, что шансы выпасть орлу или решке пятьдесят на пятьдесят, я тем самым просто заявляю о полном неведении относительно результата. Но если бы я знал все условия, которых я не знаю, то результат можно было бы заранее рассчитать с помощью макромеханики. Но мы уже были как минимум в двух вселенных, где физические законы совсем не похожи на наши.

– Три, Джейкоб. С лилипутами будет три.

– Не совсем понимаю тебя, дорогая.

– Закон кубов и квадратов, которому подчинена вся наша биология, здесь не работает, у них тут какой-то свой закон. Достаточно сказать хотя бы о том, что в нашей вселенной человеческий мозг нельзя уменьшить до размеров наперстка. Но мы отклонились от теории, которую я начала излагать для Зебби. Я могу продолжать?

– Да, – сказал я и распорядился: – Всем молчать, кроме Язвы. Я был злейшим нарушителем, но теперь мой рот на замке. Язва – продолжай.