litbaza книги онлайнВоенныеСолдатами не рождаются - Константин Симонов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 119 120 121 122 123 124 125 126 127 ... 209
Перейти на страницу:

Таня встревоженно подсела к ней и тесно придвинулась плечом.

– Ну, мама…

Мать, все еще не открывая глаз, опять качнулась от нее и к ней и снова от нее. Потом открыла глаза, повернула к Тане измазанное землей и копотью лицо и спросила:

– До послезавтра нельзя?

Таня объяснила, что нельзя, что самолет будет только завтра, а потом не будет, и тогда нужно будет долго, с пересадками добираться поездами.

Мать мелко закивала головой и сказала:

– Да-да. Конечно. Понимаю…

Но, хотя она сказала и «да», и «конечно», и «понимаю», все это относилось к внешнему ходу вещей: она понимала, что завтра будет самолет, а послезавтра не будет, и понимала, что поездами надо ехать долго и с пересадками и это ни к чему. Но другого, самого главного, она все еще не понимала. Не понимала, как же это вышло, что завтра в это же время она снова останется одна, а Тани здесь, в Ташкенте, уже не будет. И когда она еще раз будет и будет ли, этого никто не скажет, потому что никто не знает.

– Эй, Ивановна! – окликнула ее одна из женщин.

Они все уже поднялись и двинулись в другой конец цеха, в землеприготовительное отделение, где надо было готовить землю для новой плавки.

– Иду! – крикнула мать и встала с горы шлака, разогнув спину таким трудным, старческим движением, что у Тани все дрогнуло внутри.

– Мама, я еще съезжу на толкучку и продукты по аттестату попробую вперед взять, а потом зайду за тобой, ладно?

Мать молча кивнула и пошла.

– Мама, – догнала ее Таня, – ты только не обижайся на меня.

Мать повернулась, посмотрела на нее и сказала ровным голосом, полным такого горя, при котором уже нет сил ни кричать, ни плакать:

– А я не обижаюсь на тебя… что ж обижаться… жизни ты меня лишила. – Повернулась и пошла.

Таня проводила взглядом мать и, прежде чем уйти, несколько минут оглушенно простояла на месте. Она все еще искала в себе ответ на последние слова матери, искала и не находила, потому что ответа на эти слова не было и не могло быть.

На заводском дворе два подростка, узбек и русский, катили по рельсам тяжелую вагонетку с железным ломом. Узбек оглянулся на Таню, повернулся к русскому и что-то сказал про нее. Русский тоже обернулся и посмотрел на нее.

– Приходите к нам еще раз в общежитие! – крикнул он. – Новые инструменты купили, вчера первый раз играли!

Таня ничего не ответила, только улыбнулась и помахала рукой.

Когда она была в общежитии, ребята, вывезенные из ленинградского ФЗУ, жаловались, что директор завода никак не купит им духовые инструменты. Там, в Ленинграде, у них был оркестр, правда, из того оркестра осталось только четверо, остальные умерли, но желающих ребят на заводе много. Жаловались не просто так, а с подходом, чтобы Малинину, явившемуся вместе с Таней, стало стыдно перед товарищем фронтовиком за то, что они с директором все только обещают купить ребятам инструменты.

«Значит, все же купили», – подумала Таня. И вспомнила, что ей надо проститься с Малининым. И не только проститься, а сказать ему о матери. Что сказать ему о матери, Таня и сама еще не знала. Но что-то надо было сделать, чтобы мать не так тяжело переживала, хотя что мог сделать для этого Малинин, Таня не знала, да навряд ли он и мог что сделать.

В парткоме Малинина не было. Сначала сказали, что он скоро придет, а потом спохватились, что сегодня собрание в инструментальном и Малинин там. Таня пошла в инструментальный, но собрание уже кончилось, а про Малинина сказали, что он в первом механическом. Таня пошла в другой конец заводского двора к первому механическому. Но и там Малинина уже не было – приходил и ушел.

Решив разыскать его вечером, когда зайдет за матерью, Таня повернула к заводским воротам и сразу же увидела Малинина. Он медленно шел через двор, наверно, обратно к себе в партком. Шел один, понурясь, тяжело вытаскивая из грязи ноги в кирзовых сапогах.

– Алексей Денисович! – поравнявшись, окликнула его Таня.

– Что скажешь? – Малинин на ходу сунул ей руку и продолжал идти, глядя себе под ноги.

– Завтра на Донской фронт улетаю, Алексей Денисович. Прислали вызов. Самолет прямо до штаба фронта, и меня берут.

– Ну что ж, поздравляю. – Малинин наконец поднял глаза на Таню. – Мать уже обрадовала?

– Сказала.

Таня посмотрела ему в глаза, и Малинин, прежде чем она успела что-нибудь сказать, понял ее просьбу.

– Ладно. Все понятно. Письма ей пиши. Как ни долго идут, а коли часто пишешь, так и часто приходят. Мне уже пришлось с некоторых требовать, чтобы писали домой, дурака не валяли. Смотри, чтоб замполиту твоей части такое письмо не пришло.

– Что вы! Я, если бы поездом ехала, еще с дороги бы написала.

– С дороги можно и не писать. Лишние нежности.

– Я маме часто буду писать. Только вы ее тоже поддержите первое время. Очень уж она сегодня… – Таня, не договорив, покачала головой.

– А как ты думала… – сказал Малинин. – Она, может, на этом всю свою жизнь строила, что ты не уедешь. Хоть ты ей и сказала, а все же надеялась: вдруг не возьмут или где-нибудь здесь оставят. Девка все же, а не мужик. Она не слепая, видит, что и тут тоже ходят врачи в шинелях, не все на фронте… Да и без шинелей ходят. А ты раз топором: завтра лечу. И по лицу видать, что рада. Тоже и это мать поняла, не дурей меня. Думаешь, легко?

Когда Малинин сказал «и без шинелей ходят», Тане показалось, что он подумал о ее бывшем муже.

– Алексей Денисович, у вас Колчин был?

– А что, приходил к тебе после этого, Лазаря пел? Да? Удивляешься, что угадал? А он для меня ясный, как дважды два. Умирать боится, а жить не умеет. Испугался, что раскопаю, где броня взята и чем за нее заплачено, – вот и побежал к тебе.

– А вы что, только припугнули его?

– Для чего же его зря пугать, – хмуро сказал Малинин. – Мне уже на такие бирюльки времени в жизни не остается. А ты что, в самом деле за него просить хочешь?

– Нет, – сказала Таня. – Я просто подумала: зачем он там, на фронте?

– Э, нет! Это мысль не с того конца. Попадет на фронт – подберут работу. А если такую философию, как ты, развести да опубликовать, много таких негодящих найдется: рад бы душой, да боюсь, пользы не принесу! Ничего, принесет!..

– Откуда только такие люди берутся? – задумчиво сказала Таня, словно еще раз взвешивая сейчас все свое прошлое с этим человеком.

– Оттуда, откуда и все, – сказал Малинин. – А вот такие люди, как ты, откуда, интересно? – Он остановился и поглядел ей в глаза. – Откуда такие глупые бабы бывают, что за таких мужиков замуж выходят? Не откуда он, а откуда ты такая?

– Верно, глупая… – покорно сказала Таня.

– Насчет матери не бойся, – сказал Малинин, когда они молча прошли еще несколько шагов. – Ее из ума не выпущу. Тянет она, конечно, сверх сил. Не только совесть, а и характер надо иметь, чтобы, смену отработав, недоедающему человеку еще идти и вокруг котлов да вокруг хлеба дежурить. А что делать? Слыхала, какая у нас история с завстоловой вышла, мать говорила?

1 ... 119 120 121 122 123 124 125 126 127 ... 209
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?