меня удивленного возгласа, но я ни капли не удивился — чего-то подобного я ожидал. Геродот упорно молчал, глядя мне в глаза — его, явно, не устраивало моё спокойствие — чтобы продолжить, ему требовалась несколько иная моя реакция.

— О! — решил я подыграть ему, потому что мне хотелось услышать продолжение. — Какое же оно тогда?

— Объемное. Квадратное солнце лишь кажется квадратным, но если на него посмотреть через специальный прибор, то становится ясно, что оно — правильный многогранник… Теперь поняли? Квадратное солнце — это куб. Квадрат — одна из его сторон. Солнце — гексаэдр. Платоново тело! Одно из пяти….

Геродот смотрел на меня так радостно, как будто сообщил мне новость, от которой я должен был подпрыгнуть от счастья. Я не понимал того, что он говорит, но на всякий случай кивал и улыбался.

— Ну, конечно! Платоново тело! Как я сам не догадался! — постарался я выдавить из себя удивление.

— Вот именно! Ответ-то на поверхности лежал… Первый учёный, который увидел огненный куб, плывущий по небу, не поверил своим глазам. Конечно, он постарался зафиксировать это явление всеми возможными на тот момент способами и передать свои наблюдения последующим поколениям… Теперь, в век электроники и цифровых технологий мы имеем возможность получать информацию с очень дальних рубежей Города, с таких расстояний, которые не укладываются в голове. Поэтому можем прогнозировать появление очередного кубического солнца. Ближайшее проплывет над нами через двадцать семь тысяч обычных сферических солнц… И — да! Мы можем прогнозировать время появления солнц, существующих в виде остальных четырёх Платоновых тел: тетраэдра, октаэдра, додекаэдра, икосаэдра… Как вам такие факты? Не всякому Свидетелю Дороги они так легко открываются…

В этом Геродот был прав. Ни о каких Платоновых телах мне мой предшественник не рассказывал, и не думаю, что он о них знал. Дама Т каким-то чудом увидела перед самым своим Исчезновением квадратное солнце, успела сообщить об этой странности сменщице, но на этом — всё. Она даже не поняла, что квадрат — это на самом деле куб, не успела начать разбираться в этом вопросе, чтобы докопаться до истины… А сменщица решила, что квадратное солнце Даме Т померещилось. Сболтнула мне случайно. А мне и этого оказалось достаточно — я сумел выяснить больше их всех. При мысли, что из всего бесчисленного количества Свидетелей Дороги, вероятно, только я могу знать о солнцах, имеющих форму правильных многогранников, как ни в чём не бывало изредка проплывающих у всех над головами, меня распирало от гордости, мешающей рассуждать здраво.

Я не стал задавать Геродоту логичные вопросы, вытекающие из информации об огненных многогранниках. Что они такое? Какой в них смысл? Если их существование подтверждено наукой и создан целый календарь их появлений на небе, неужели нет никакой теории, хоть приблизительно объясняющей их назначение?

Потом я задался этими вопросами, — перелопатил в Библиотеке кучу разных книг по философии и геометрии, прочёл о Платоне и его таинственных телах, — правильных многогранниках, которых действительно, как и говорил Геродот, оказалось всего пять. И о шестом — сакральном, священном кубе архангела Метотрона, довольно сложной геометрической фигуре, включающей в себя все пять Платоновых тел.

Геродот переключился с солнца или, как оказалось, с солнц, да ещё и не одинаковых, на новую космологическую концепцию, захватившую умы прогрессивных жителей Города. Он говорил и говорил, и, казалось, никогда не остановится. Танцующие в своём неразрешимом споре девушки появлялись, ненадолго замирали, слушали вещающего Геродота, но это им быстро надоедало, и они снова уносились в танце, мы ходили по квартире то по кругу, то по диагонали, иногда останавливались возле стола, чтобы перекусить и попить, потом шли дальше. Я слушал Геродота в пол уха или вообще не слушал, думал о чём-то своём, в основном о Петре, представлял, как она отреагирует на информацию о солнцах: конечно же, в моих мечтах реакция её была однозначной — удивление, переходящее в восторг, перерождающийся в любовь ко мне.

Из всего сказанного Геродотом мне удалось понять: у Вселенной есть два основных свойства — во-первых, она бесконечна, что никак не связано с её началом и концом; во-вторых, она вечна, что тоже никак не связано с её началом и концом. Сливаясь, эти два свойства порождают третье: бесконечную и вечную множественность. То есть бесконечных и вечных вселенных бесчисленное множество. Друг от друга они отличаются одним единственным квантом, минимальным строительным кирпичиком реальности — по сути каждая вселенная является одной из бесчисленных интерпретаций Глобальной вселенной. Соприкасаются они друг с другом тем же квантом, которым отличаются. Три свойства Глобальной вселенной, бесконечность, вечность и множественность, порождают четвёртое — незыблемость, то есть невозможность какого-либо изменения, поэтому ошибочно полагать, что прошлого уже не существует, а будущего ещё не существует. На самом деле они существуют в полном объёме в каждой интерпретации, где начало является концом, а конец — началом, что является одним из проявлений вечности. Бескрайние поля бесконечных интерпретаций вечно пребывают в законченном и неподвижном состоянии, от своего начала до своего конца. Из этого вытекает пятое свойство Глобальной вселенной — непрерывная повторяемость каждой интерпретации — от начала, которым является сингулярность, до конца, которым является финальная стадия энтропии. Финальной стадией сингулярности является энтропия, а финальной стадией энтропии является сингулярность. Единственно возможной полной противоположностью сингулярности является сама сингулярность — именно это делает вечность бесконечной, а бесконечность вечной. Из пяти свойств Глобальной вселенной вытекает шестое — иллюзорность пространства, времени и движения. Единственным носителем иллюзорности, как шестого свойства Глобальной вселенной является живой наблюдатель. Индивидуальность наблюдателя — это седьмое свойство Глобальной вселенной, созданное остальными шестью. Иллюзорность пространства, времени и движения объективна и не существует сама по себе, независимо от индивидуальности наблюдателя. Индивидуальность наблюдателя подвержена всепроникающей энтропии, поэтому финальной стадией индивидуальности каждого наблюдателя становится сингулярность, проявляющая себя в виде кажущегося Исчезновения каждого из наблюдателей, гипотетической смерти, иллюзорной, как и пространство, время и движение. Именно иллюзорность, как свойство Глобальной вселенной, создаёт видимость движения индивидуальности наблюдателя по неподвижному полю интерпретации. Именно эта видимость порождает сознание, которое является проявлением седьмого свойства Глобальной вселенной, само по себе оно не является свойством, только его проявлением.

Если бы я пытался вдумываться в то, что говорил Геродот, то вряд ли запомнил хоть что-то из им сказанного, но я не пытался, поэтому запомнил многое, а потом смог обдумать.

Геродот замолчал, виновато глядя на меня.

— Наверное, теперь вы думаете, что я пытаюсь запутать вас. Ведь тогда, в Банке, я говорил другое. Где та концепция соприкасающихся вселенных, вытекающих друг из друга,