мнение о человеке, шагающем по ней, — тянулась через от входа через весь кабинет Главного Визионера к его столу, огромному, дубовому, обтянутому зелёным сукном, абсолютно чистому, потому что Три Д не терпел на нём ни бумаг, ни канцелярских принадлежностей, — ничего, даже пыли; всегда внимательно оглядывал его, — не появилось ли каких-нибудь пятен или налёта. В просторном кабинете с высоким потолком действовал принцип Великого минимализма, выдуманный самим Три Д: ни окон, ни картин на стенах, только он — Главный Визионер Тартарии — и некоторые совершенно необходимые вещи — атрибуты, подчёркивающие его исключительный статус, — ковровая дорожка, продукт современных технологий, на которую страшно было ступить, потому что ходили слухи, что она видит человека насквозь, и своей цветовой палитрой, словно тайным языком, сообщает Главному Визионеру даже то, что человек, идущий по ней, думает. Все отмечали странное чувство, возникающее в процессе передвижения по этой дорожке, меняющей цвет: чем ближе человек приближался к дубовому столу, тем меньше ростом становился, — казалось, возле стола превратишься в гнома, которого и разглядеть-то под ногами будет проблематично. Люди, побывавшие в этом кабинете, прошедшие по ковровой дорожке, донесшие себя до стола, могли ничего не говорить, не доносить до Главного Визионера свои слова и мысли, всё и так было ясно — они менялись настолько, что становились прочитанными от корки до корки. Но они всё же что-то лопотали, изо всех сил раздувая собственную значимость, хотя, на самом деле, ничего из себя не представляли — были подобны пыли, которую надо периодически сметать, чтобы её не накопилось слишком много. Главный Визионер, как правило, даже не старался вникнуть в слова тех, кто проходил по электронной дорожке к его столу, просто наблюдал за цветовыми переливами, пробегающими по ней и подсвечивающими снизу посетителя. Потом говорил что-то, — в основном, первое, что приходило в голову, — чаще всего, вообще не относящееся к сути вопроса. Аудиенция на этом завершалась.

С ныне действующим Правителем Тартарии получилось иначе. Три Д усиленно приглядывался к нему, силясь увидеть в нём хоть что-то, за что можно зацепиться, чтобы его запомнить, но стоило на мгновение отвести от него глаза, как он мгновенно забывался, — это было даже забавно, как игра под названием "Вспомни того, на кого смотрел секунду назад" — так и забавлялся Три Д, пока тот говорил. Отводил взгляд, наводил взгляд. Со словами, которые произносил Правитель — тоже самое, — когда они произносились, то были более или менее ясны, но стоило им прерваться, как даже след их исчезал в памяти. Оставляли они в голове Три Д только что-то вроде тумана.

— Кто вы? Как вас зовут? — разгонял своим голосом этот туман Три Д.

— Я уже говорил вам, — не обиженно, но как-то испуганно лепетал посетитель.

— А вы скажите ещё раз. В этом нет ничего зазорного. Очень важно понять, кто вы есть такой…

— Я избранный Правитель Тартарии… Трынтравин….

Трынтравин? нет! такого не может быть! не мог Правителем Тартарии стать человек с такой фамилией. скорее всего, настоящая фамилия у него другая, — я услышал её, но моментально забыл, и придумал другую, чтобы позабавиться, мой мозг играет в игрушки… надо послушать этого человека, ведь он зачем-то пришёл сюда, хочет мне сообщить что-то очень важное.

И Три Д слушал, стараясь понять говорящего до того, как сознание исказит его слова: вроде бы говорит о Тартарии. о чем же ещё может говорить Правитель? экономика, промышленность, сельское хозяйство, производство, торговля, наука, искусство, демография. доклад изобилует цифрами, а ведь докладчик не читает по бумажке, держит огромную кучу информации в голове! и зачем тогда приперся сюда? не для того же, чтобы, подобно самосвалу, вывалить на меня неизвестно что…

Главный Визионер окончательно перестал верить в то, что Правитель пришёл сюда только с этим пространным докладом и ни с чем больше, но прерывать его не стал, — пусть измочалится, выжмет из себя всю чепуху, вытряхнет мусор, тогда и вскроется то настоящее, зачем он сюда пожаловал. Когда Правитель наконец умолк и тишина стала похожа на поле, на котором ещё не скоро вырастут деревья, Главный Визионер рявкнул так, что эхо его голоса заметалось по кабинету, не находя выхода:

— А теперь говори, чего хотел сказать!

Дорожка покрылась мелкой цветовой рябью, что свидетельствовало о том, что посетитель, объятый ужасом, дрожит всем телом и не может больше скрывать что-либо.

— Я… — прошептал Правитель, но в этом кабинете шёпот был невозможен — он мог существовать только в виде отчетливо произнесенных слов. — Я хотел сказать, что всё это очень странно… Более того: неправдоподобно и неестественно…

— Что именно?

— Это всё. О чём я докладывал… Слишком уж всё хорошо и прекрасно. Мир стал Тартарией. Тартария стала миром. Ни врагов, ни войн. Сплошное подражание, восхищение и почитание.

— Плохо живётся людям на земле?

— Наоборот. Когда все стали тартарцами… Ну, или почти тартарцами, зажили чудесно. В достатке, который у всех с каждым днём только увеличивается. Даже не верится в это… Всё чудится какой-то подвох, какая-то западня… Кажется, вот-вот и выскочит откуда-нибудь неимоверный кошмар…

— Вам бы к психологу с этим… — Главный Визионер следил за изменением цветовой гаммы на дорожке, он уже не мог вспомнить ни лица, ни должности, ни фамилии посетителя, то есть он знал, что при желании может легко всё это вспомнить, но желания такого не имел.

— Меня выбрали демократическим путём всего на месяц, — продолжал тонуть в цветовых переливах Правитель. — Я с благодарностью вступил в должность, прекрасно осознавая, что за такой короткий срок власть не успеет меня развратить, испортить мою душу… Я дал слово, поклялся народу, что буду самозабвенно блюсти его интересы и защищать его от любой опасности… Что и пытаюсь выполнить…

— Время — это пшик, полный ноль, дутый пузырь. Надувается — сдувается. Сдувается — надувается. Некоторые люди за секунду успевают сделать то, на что у других и вечности не хватает. Вы себя каким человеком считаете? Целого месяца вам мало?

— Потому и решил обратиться к вам. Слишком уж всё как-то хорошо. Разве это нормально?

— Ну, раз вы так считаете… Поверните всё вспять… Может, люди скажут: хотим обратно, хорошо здесь мы жить стали, давайте вернёмся туда, где нам плохо было…

— Они не вернутся.

— А вы за уши их тяните, за уши! Их надо всегда тянуть за уши. Они по-другому ходить не умеют. Им уши для того и даны, чтобы за них тянуть!

— Так не пойдёт, — Правитель заметно страдал от того, что не может здесь говорить шёпотом или вообще умолкнуть.

— А если не