Выходя с камбуза, Мерседес столкнулась с Гаем, который бросил на нее подозрительный взгляд.

– Я смотрю, ты сегодня прыгаешь как козочка, а вчера еле ноги таскала, – заявил он. – Не иначе как выздоровела, да?

– Тебе бы радоваться, что ты не девчонка и не должен каждый месяц испытывать то, что испытываем мы, – парировала Мерседес. – Ты бы на моем месте на стенку лез от боли и орал так, что на берегу было бы слышно.

– Оставь свои шуточки при себе, Мерседес. И вообще, смотри у меня, с таким язычком недалеко до беды, – пригрозил Гай, который все еще кипел после последнего столкновения с Джероми и искал, на ком бы выместить раздражение. – Кстати, раз ты вчера не работала, плату за вчерашний день я у тебя вычту.

– Ах-ах-ах!.. – Мерседес насмешливо закатила глаза. – Какая трагедия! Что же мне теперь, бедненькой, делать?! Утопиться, что ли?.. Или повеситься?

Гай даже оторопел от такой наглости. Он еще никогда не сталкивался с подобным поведением и оттого растерялся. Похоже, капитан Диксон был прав: ему с самого начала не следовало нанимать эту нахалку.

«Решено, – подумал он. – При первой возможности спишу ее на берег. Да и на хорошие рекомендации пусть не надеется».

* * *

– Знаешь, я тут подумал, когда наше путешествие закончится, я смог бы пару недель пожить с тобой в Майами и только потом вернуться в Лондон, – осторожно предложил Джероми. – Только ты и я, а? Как ты на это смотришь?

Люка и Джероми сидели рядом с Теем и Эшли, которые постоянно о чем-то шептались, словно подростки на первом свидании. Кроме них, за столом были еще сенатор и его жена, но они, напротив, хранили полное молчание, не разговаривая даже друг с другом.

Прежде чем ответить, Люка с тоской покосился на соседний стол, где сидели его новая подруга Лори, а также Клифф, Александр и Флинн со своей спутницей. Бьянка не показывалась на палубе с обеда, и Люка жалел, что не может просто взять и пересесть от Джероми на свободное место рядом с Лори.

– Ну так как? Что скажешь? – не отступал Джероми, которого раздражало, что партнер обращает на него так мало внимания. Он, впрочем, постарался сдержать свое раздражение, хорошо понимая, как много зависит от этого разговора.

Но Люка продолжал молчать. Он просто не знал, что сказать. Точнее, знал, но не представлял – как. Он терпеть не мог ссор и выяснения отношений, особенно когда приходилось иметь дело с Джероми, который за считаные секунды мог превратиться в самую настоящую скандальную «королеву». Люка, впрочем, всегда считал, что «на миру и смерть красна», и, хотя в данном случае «мир» был представлен только Эшли и Теем, которые к тому же были увлечены какими-то своими делами, он все же решил, что сейчас самый подходящий случай, чтобы открыть Джероми горькую правду.

– Нет, – храбро ответил он. – Я скажу «нет». Меня это не устраивает, Джероми. Я просто не хочу.

Некоторое время Джероми озадаченно барабанил кончиками пальцев по ободку своего бокала, потом слегка откашлялся.

– Извини, я… я тебя правильно понял? – сварливо переспросил он. – Ты не хочешь? А мне казалось – ты будешь рад провести время со мной!

– После этого путешествия я собирался немного побыть с Шакой и Люкой-младшим, – пояснил Люка. – Прежде чем я снова уеду, чтобы довести до конца мое южноамериканское турне, у меня будет всего неделя или полторы свободных, и я хотел бы провести это время с сыном.

– Никаких проблем, мы сможем прекрасно отдохнуть и втроем! – с фальшивым воодушевлением воскликнул Джероми. Он чувствовал, что белокурый бронзовокожий бог ускользает из его рук, и это наполняло душу Джероми одиночеством и отчаянием. – Втроем, – повторил он. – Ты, я и мальчишка.

– Его зовут Люка, Люка-младший, – холодно поправил певец. – К тому же нас будет четверо, а это, на мой взгляд, слишком много.

– Почему много?

– Потому, что я хочу побыть со своим сыном и с… с его матерью, – отчеканил Люка и остановился, все еще не решаясь заходить слишком далеко. – А ты терпеть не можешь Шаку – ты сам говорил мне это много раз.

– Ну, может быть, я пару раз и высказал какие-то замечания в ее адрес, – признал Джероми, вяло пожимая плечами. – Но это не значит, что она мне не нравится. Она э-э-э…

Он не договорил. Кого он пытается обмануть? Сегодня его партнер был сам на себя не похож, он как будто черпал решимость и мужество из какого-то неведомого источника. Джероми отлично знал, как сильно Люка не любит любые размолвки, но сейчас он прямо и недвусмысленно указывал ему на дверь.

– Ну хорошо, – проговорил Джероми, чувствуя, как горло стискивает предательская судорога. – Я полечу прямо в Лондон. Не стану тебе мешать.

Люка постарался скрыть облегчение. Если Джероми отправится домой сразу после путешествия, ему будет легче с ним расстаться. Конечно, подобный шаг характеризовал его не с самой лучшей стороны, однако столкновения лицом к лицу Люка мог и не выдержать. В то, что партнер согласится исчезнуть из его жизни без сопротивления, он не верил.

* * *

Бьянка металась по просторной хозяйской каюте, словно разъяренная тигрица. И как только она допустила, чтобы небольшая размолвка превратилась в полноценную, затяжную ссору?

Бьянка была очень недовольна собой, но еще больше она негодовала на чертову журналистку-благотворительницу, которую Бог зачем-то наделил стройным, соблазнительным телом и блестящими иссиня-черными волосами. Ну, занималась бы своими приютами для сирот, зачем же портить жизнь нормальным людям?

А вдруг она и в самом деле понравилась Александру?

Нет, не может быть! Бьянка была абсолютно убеждена, что Александр даже не взглянет на другую женщину, пока у него есть она. И дело было не только во внешности – в этом отношении Бьянка считала себя вне конкуренции, и не без оснований. Куда важнее, однако, было другое. Их совместный секс был просто фантастическим; каждый раз он оборачивался страстным, продолжительным, сводящим с ума переживанием, которое – она знала это твердо – невозможно повторить с любым другим партнером.

Так какого черта Александр прилип к этой китаянке?

Тут Бьянка вспомнила, что завтра – ее тридцатилетие, и снова задумалась. Ее раздирали противоречивые чувства.

«Прости Александра, или ты его потеряешь», – твердил здравый смысл.

«Почему я первая?» – возражало эго.

«Потому что он мужчина – сильный, гордый, самолюбивый мужчина. Ему труднее. Хотя бы раз в жизни признай, что ты не права!» – убеждал разум.

«Не могу, – возражала Бьянка. – Не могу, потому что я права!»

«Но ведь так ты все погубишь!»

«О’кей, о’кей, я поняла. Что-нибудь придумаю. Ага, вот!..»

Порывисто поднявшись, Бьянка схватила листок бумаги, торопливо накорябала на нем несколько слов, потом нажала кнопку вызова стюарда, чтобы тот отнес записку Александру.