Если вообще не откинет копыта от лошадиного лекарства.

Во втором катере Кашу́ рассказывал товарищам-сомалийцам о своем приключении с женщиной босса и о том, как он забрызгал своей жидкостью ее огромные груди. При этом он показывал размер грудей руками и похотливо хихикал. Его товарищи жадно облизывались и с удвоенной скоростью жевали кат, завидуя дерзкому и удачливому парню. Кашу был их Казановой – на родине у него осталось несколько любовниц, о которых он с удовольствием рассказывал каждому, кто выражал готовность слушать. Чаще всего его истории не были даже забавными и представляли собой описание различных сексуальных позиций, однако товарищи слушали его с почтением и завистью – никто из них не мог похвастаться столь многочисленными любовными похождениями.

Вторым катером командовал Амин. Слушая Кашу́, он только радовался, что похвальбу племянника не слышит Круз, который достаточно хорошо знал сомалийский язык. Парень явно не думал о том, что женщина Большого Босса одновременно является сестрой их предводителя. Если бы Круз сейчас слышал рассказ Кашу, он, скорее всего, отрезал бы ему яйца ржавой бритвой.

Впрочем, по большому счету, Амина не интересовали ни доступность Инны, ни неразборчивость озабоченного племянника. Главный смысл его жизни составляли деньги – именно ради них он и рисковал своей жизнью и свободой; все остальное не слишком его беспокоило. Правда, Кашу все-таки был родственником, и, если бы с ним что-нибудь случилось, сестра его матери – главная колдунья племени – вполне могла наложить на Амина какое-нибудь ужасное проклятье.

В каждый катер погрузилось по пять человек. Кроме Кашу в одной лодке с Амином плыли Далил и Гани, а также русский телохранитель Витек. Амин не знал точно, почему Круз решил рассадить охранников Сергея по разным катерам, но не сомневался, что у вожака были для этого свои важные причины. Поначалу погода благоприятствовала пиратам, однако спустя какое-то время поднялся ветер и скоростные суденышки начало ощутимо подбрасывать на волнах. Для Амина и его людей это было пустяком, но Витек оказался непривычен к качке. По мере того как волнение усиливалось, он сначала побледнел, потом позеленел, мертвой хваткой вцепившись в углепластиковый борт. Увидев это, сомалийцы снова принялись над ним потешаться, а Гани протянул русскому листья ката. Когда тот отрицательно покачал головой, пираты засмеялись еще громче.

– Камайо! – кричали они ему. – Гаска мейкере! Пососи!

Русский, разумеется, ничего не понимал и не знал, смеются над ним или, наоборот, выражают сочувствие, Впрочем, по большому счету, ему было все равно. Ветер развел такую большую волну, что у него внутри все переворачивалось, а подкатившая к горлу тошнота не давала сосредоточиться. «Я на такое не подписывался!» – вот какой была его единственная связная мысль.

Амин, стоявший у штурвала, ненадолго отвлекся от управления, чтобы вызвать по рации Круза.

– Русский блюет, – доложил он. – Что делать?

– Если будет совсем плохо, выкиньте его за борт, – был ответ.

Это прозвучало как шутка, но Амину почему-то показалось, что предводитель говорит вполне серьезно.

* * *

Начавшийся дождь Круза обрадовал. Это был его личный добрый знак, к тому же непогода скрывала пиратов от возможных наблюдателей, маскируя звук мощных двигателей. Его люди, однако, были не слишком довольны; ворча, они сбились в кучу и принялись натягивать на головы капюшоны курток. Только Басра продолжал уверенной рукой направлять катер навстречу расходившимся волнам.

Второй русский телохранитель, Макс, чувствовал себя нисколько не лучше оказавшегося на катере Амина коллеги. Его отчаянно тошнило, и он даже закрыл глаза, чтобы не видеть, как раскачивается окружающий мир, но это не помогало – желудок не желал успокаиваться и подпрыгивал где-то в опасной близости от горла. А шторм продолжал усиливаться; волны вздымались уже выше бортов, закрывая горизонт, и сомалийцы, достав свои молитвенные бусы, принялись бормотать заклинания.

Круз закурил очередную сигарету, но она сразу промокла, и ему никак не удавалось разжечь ее заново. Это его разозлило – черт побери, до чего все непросто в этом мире! Взгляд его упал на русского, который «травил», перегнувшись через борт. Хватит легкого толчка, подумалось Крузу, и одной помехой станет меньше.

Несколько мгновений он размышлял над пришедшей в голову мыслью. Ему с самого начала очень не нравилось присутствие на борту головорезов «друга Серхио». А если он все-таки решит действовать в соответствии со своим планом, избавиться от русских будет просто-напросто необходимо. Сомалийцы возражать не станут – никакой особой любви к людям Большого Босса они не питали.

Крузу, однако, было не с руки действовать самому: прямого конфликта с Сергеем он стремился избегать всеми способами, поэтому, сменив у руля Басру, он с помощью знаков и нескольких известных ему сомалийских слов объяснил пирату, что от него требуется.

Басра не колебался. Для него человеческая жизнь ничего не значила; напротив, убийства доставляли ему извращенное удовольствие. Таким он был с детства – точнее, с того самого момента, когда отец на его глазах до смерти забил мать. Цепляясь за борт, Басра пробрался к тому месту, где сидел охранник, и, дождавшись очередной огромной волны, схватил его за ноги и выбросил из катера, словно мешок с мусором. Застигнутый врасплох русский даже не успел крикнуть – бушующее море в одно мгновение поглотило облаченное в дорогой костюм тело, а Басра как ни в чем не бывало вернулся на свое место за штурвалом. Его похожее на обтянутый кожей череп лицо не выражало никаких эмоций.

Передав управление Басре, Круз бросил взгляд в направлении второго катера, но там, похоже, ничего не заметили. Непогожая ночь была настолько темной, что разглядеть что-либо даже на расстоянии вытянутой руки было почти невозможно.

Достав рацию, он вызвал Амина.

– Избавься от русского. Быстро! – приказал Круз, думая о том, как правильно он поступил, рассадив телохранителей Сергея по разным катерам.

Одуревший от качки Витек ничего не подозревал, но, когда сомалийцы вдруг набросились на него, оказал ожесточенное сопротивление и едва не утащил за собой Далила.

– Все готово, – доложил Амин Крузу.

– Отлично, – откликнулся вожак. – Планы изменились, Амин. На виллу возвращаться не будем.

– Да, босс. – Задавать вопросы Амин не привык. Он был предан Крузу как верный пес и никогда не сомневался в его решениях.

Пока пираты неслись по ночному морю, в Нью-Йорке наступило раннее утро. В киоски привезли только что вышедшие из печати выпуски газет. На первой полосе одного из самых известных таблоидов красовался бьющий в глаза огромный заголовок:

Чуть ниже разместились фотографии Скайлер и еще одной девушки, одетых в короткие топики, сквозь которые явственно проступали соски. Обе смотрели прямо в камеру и показывали фотографу язык.