Тогда мы на время переехали вКиев... Лике было уже около полугода. В тот вечер я собирался пойти гулять сдрузьями, но чего-то там не получилось, и я вернулся домой раньше. Гораздораньше. Если бы я только знал, что меня там ждет, не знаю, торопился ли так...Яуже хотел пойти к себе, но шорохи и разговоры на повышенных тонах, чтодоносились из кабинета, невольно привлекли мое внимание. Элементарное желаниепоздороваться и сказать, что я вернулся. Порадовать своим очереднымпослушанием. Но странные слова матери заставили меня застыть неподвижно, не давзнать о собственном присутствии. Там были родители и тетка. Последняя просилане лишать удовольствия общения со мной, позволить что-то рассказать мне.Знаешь, такие мольбы, вперемешку со слезами. Это было так странно. Я не понималк чему все это... Но в ответ от матери была такая фраза, которая осталась вмоей памяти на всю жизнь... '...запомни раз и навсегда, ты потеряла сына, когдадобровольно подписала документы. Теперь ты можешь довольствоваться толькоквартирой...'. Квартирой, понимаешь, Влада?! - закричал мужчина,передернувшись, - меня променяли на квартиру! Как какую-то вещь!

- Антон, если честно, несовсем... что ты имеешь в виду... - страшные предположения лезли в головудевушки, но она отказывалась верить в это. Потому что ситуация казаласьнастолько удручающей, что страшно было предположить масштабы всей трагедии.

- А что тут понимать? - сотчаянием выдохнул Громов, - в тот вечер я узнал, кто моя настоящая мать, -повернувшись к Владиславе, и заметив на её лице немой вопрос, уверенновыкрикнул - Родная сестра женщины, которую я всегда считал матерью. Любящая идорогая тетушка! Валентина Викторовна Демьяненко! Или как говорят просто внароде - ВДВ!

- Но как? - ошарашено выдохнулаВлада не веря собственным ушам.

Странные картинки прошлого вмигначинали складываться пазлом в одну. И пренебрежение Антона к близким иродственным связям, его цинизм и эгоизм, и слишком теплое отношение Валентины кАнтону... В конце концов, квартира... Цена всем человеческим чувствам. Цена любвимежду мужчиной и женщиной. И цена любви матери к сыну. Цена, за которую продаламать Антона, который в свою очередь спустя годы попытался купить так же чувствасамой Влады. Вот только верить во все это, в частности, что родная мать моглапродаться за квартиру, Владислава отказывалась. Тем более невозможно так любитьчеловека и тут же находить предел своим чувствам в виде самой обыкновеннойнедвижимости. Слишком все странно и запутано... Слишком серьезно и ирреально...

- Когда Валентине было лет четырнадцать,а Ларисе соответственно двадцать, их родители погибли. Валентину, какнесовершеннолетнюю, могли забрать в детский дом, потому Лариса решила оформитьопекунство на себя. Ей, как молодой и одинокой, не смотря на родственные связис опекаемой, сложно было сделать это одной. Потому она в спешке вышла замуж заперспективного партийного сотрудника Павла Борисовича Громова. Вместе им нестоило особого труда решить эти проблемы. Со временем, казалось, жизньналадилась. Престижная на то время работа, собственное жилье. Все, чтобы датьлучшую жизнь младшей сестре. Но... когда Валентине было шестнадцать, онакаким-то образом связалась со студентом первокурсником, комсомольскимактивистом. Дружба, переросшая в 'большую и чистую', как говорится. А на деле облапошилон, тогда еще наивную девчонку. А старшей сестре, как раз занятой карьерой,было не до того, чтобы следить за моральным обликом Валентины. В общем, узналиони о беременности, когда уже поздно было что-либо предпринимать. Да и знаяЛарису, могу себе представить, что она вряд ли допустила бы аборт. Хотя, бытьможет и зря...

- Антон, зачем ты так? - обнимаялюбимого мужчину, с отчаянием взмолилась Владислава.

- А как, Влад? - фыркнул Громов,- ты хоть понимаешь, что так всем было бы легче? Не было бы ненужного инежеланного ребенка, не было бы проблем! Разрушенных и скомканных жизней! Этойбесконечной пустоты и боли. Мое рождение только спутало все карты и помешалонормальной и беззаботной жизни! Чуть было не перечеркнуло все перспективы!

- Антон, пожалуйста, не говоритак! - не в силах сдержать слез, растерянно закивала головой девушка, - ты ведьни в чем не виноват!

- Может быть. Только незадачливыйпапашка, как только узнал о беременности, сбежал в другой город. А признатьсякому-то еще Валентина не решалась. Лишь когда о её странном состояниизаподозрили в школе, а ей грозил не просто позор, а обвинение в низости имарании морального облика и прочей ерунде. Сама понимаешь, что это значило нато время. Вызвали Ларису. Валентина не сразу хотела признаваться, бояласьопуститься еще и в глазах родных. Но рано или поздно пришлось это сделать.Получилось, что поздно. В итоге Лариса с Павлом, поле долгих советов, пришли квыводу, что нужно как-то оградить эту ситуацию от огласки. Да и рушить жизньмладшей сестре считали нелепым. Для начала образование и становление на ноги. Атут такое пятно на репутации. Вот так и решили, что они запишут ребенка насебя. Со связями Громова не так уж сложно было все оформить. А для того, чтобыникто ничего не заподозрил, Валентину, заставив сдать экзамены экстерном,по-быстрому отправили в другой город, к какой-то дальней, через третье колено,родственнице Павла, которой оказалась Любовь Марковна. А Лариса тем временемвсе устроила для того, чтобы думали, будто беременна она. Декретный отпуск,что-то вроде сохранения. Ни у кого даже не возникло мысли о том, что это всеголишь фарс. Когда родился я, в органах опеки тоже быстро все переоформили,опасаясь испортить показатели. Боже, как глупо! - невидящим взглядом уставившисьперед собой, передернулся презрительно мужчина, - Затем мы еще какое-то времяжили в Киеве. Лариса снова вышла на работу, а вся забота обо мне перелегла наплечи Любови Марковны, которую благоразумно перевезли сюда. Ну и Валентина тожебыла все время при мне. Няня говорила, что она жалела обо всем, но сделатьничего не могла. На основе этого отношения между сестрами стали портится, а тутеще удалось дождаться очереди на переезд в Чехословакию. В итоге, я с приемнымиродителями переехал, а Валентина осталась здесь. Только когда мне было летвосемь, мы приехали обратно. Ну а потом, как я уже говорил, наведывались каждоелето. Валентина все это время жила в этом доме. Лишь незадолго до того, как яобо всем узнал, она переехала в городскую квартиру. Как оказалось, намереннокупленную заботливыми родственниками.

- Господи, Антон... но тогда ведьречь вовсе не в квартире, - мгновенно сориентировавшись и связав события водно, попыталась донести до любимого такие явные вещи Владислава.

- Да знаю я теперь! Но тогда-томне никто этого не рассказал, - отмахнулся Громов, - точнее я и сам не хотелзнать. Только выхваченные отрывки из общего контекста разговора и сопоставлениеизвестных фактов, позволило мне додумать, что случилось в прошлом. В котором Валентинаеще тогда, много лет назад, отказалась от меня в пользу квартиры. Подробностиэтой истории я узнал буквально неделю назад от Любови Марковны.

- Но почему только сейчас?Неужели раньше никто не мог сказать?