В главе 8, рассуждая о «развитии» авраамического бога, я делал это не потому, что убежден в существовании этого или любого другого бога (не мне давать ответ на этот вопрос). Это было сделано потому, что бог авраамических писаний, неважно, реально существующий или нет, обладает склонностью к нравственному развитию и росту. Это развитие, пусть даже временами загадочное и на первый взгляд беспорядочное, – «откровение» нравственного порядка истории, лежащего в основе: с ростом масштабов социальной организации Богу свойственно в конце концов догонять их, брать все большую часть человечества под свою опеку или, по крайней мере, проявлять терпимость ко все более обширной части человечества.

Так, когда колена Израилевы объединились в одно государство, Яхве разросся, чтобы охватить их все, отражая нравственный прогресс – взаимное принятие этих колен, признание, которое позволило израильтянам стать единой нацией. А после пленения, когда Израиль прочно занял место в многонациональной Персидской империи, яростный национализм раннего Израиля угас. В то время еврейские писания делали акцент на родстве с другими народами империи и преуменьшали значение былой вражды.

Христианский Бог, подобно Богу Израиля, получал нравственную поддержку благодаря многонациональному характеру империи, в данном случае – Римской. Спасение было гарантировано всем верующим, независимо от национальной принадлежности. Пережитки божественной ограниченности – когда Иисус сравнивал женщину с «псами» только потому, что она была не из Израиля, – остались в прошлом.

Становление ислама, по сути дела, вместило тысячелетие иудео-христианской истории Бога. Сначала Аллах встал выше племенных различий, как поступил под именем Яхве в Древнем Израиле. Затем, ближе к концу периода становления, ислам приобрел многонациональную концепцию империи, принимая, подобно христианству (и современному иудаизму), в сообщество веры представителей всех народов. Но ислам пошел дальше, чем христианство в Римской империи; кое-где его писания обещают возможность спасения людям другой веры – христианам, иудеям и даже зороастрийцам, которые оказались на территории империи после того, как ислам завоевал Персию.

Конечно, этот столь прогрессивный с виду список теологических ориентиров был выбран необъективно. Я мог бы так же легко перечислить минусы вхождения в состав империи – учение о джихаде, результат раннеимперского ислама, или же христианское учение о священной войне: оба они сглаживали впечатление бойни во времена крестовых походов. На протяжении истории человечества, по мере расширения зон ненулевой суммы, а с ними – и территории государств и религий, дружеские отношения в пределах зон часто сочетались с враждебными отношениями между этими зонами. Движение в сторону нравственной истины, хотя и впечатляющее в региональных масштабах, в глобальном смысле было в лучшем случае незначительным.

Теперь мы достигли этапа истории, когда движение к нравственной истине должно приобрести глобальное значение. Техника и технология сделали планету слишком тесной, слишком усугубили мелкую взаимозависимость, чтобы вражда между крупными блоками надолго оставалась в их интересах. Сторона с отрицательной суммой в мировом факторе ненулевой суммы разрастается чересчур стремительно, чтобы отвечать целям спасения общества. А именно: в любом предполагаемом «конфликте цивилизаций» между исламом и Западом ни одна сторона не имеет реалистичных оснований надеяться на победу.

Так что если Бог авраамических религий намерен продолжать то же самое, что ему зачастую удавалось прежде – эволюционировать так, чтобы благоприятствовать исходам с позитивной суммой в играх с ненулевой суммой, – ему предстоит расти. Его характер должен развиваться таким образом, чтобы позволить мусульманам, христианам и иудеям ладить по мере того, как глобализация заставляет их сближаться.

Если современный мир дает в этом случае повод для пессимизма, по крайней мере повод для оптимизма найдется в Древнем мире. Как мы уже видели в главе 8, ближе всего к глобализации были периоды возникновения империй, сводившие народы вместе, с образованием новых сочетаний и открытием новых путей для установления контакта. И как мы только что видели, Бог всех трех религий выдержал в Древнем мире проверку империями: оказавшись в условиях многонациональной империи, он демонстрировал достаточную широту взглядов, чтобы облегчить ведение игр с ненулевой суммой. Возможно, в настоящий момент характер Бога не развивается, однако Он наделен этой способностью.

Разумеется, характер Бога – результат представлений о нем мусульман, христиан и иудеев. Следовательно, сказать, что авраамический бог должен развиваться, – значит, подразумевать, что представления о нем должны стать несколько иными, как о боге, менее склонном выбирать себе фаворитов. Иными словами, приверженцы религий должны начать относиться к себе по-другому, не считать себя особенными.

Прежде всего, они могли бы признать, что и другие авраамические религии участвовали в тех же начинаниях. Это правда: все три религии стремились понять, как устроен мир, объяснить его смысл и принципы раз и навсегда. И эта борьба в каком-то смысле увенчалась успехом: она выявила закономерность, явно указывающую на то, что смысл есть – высший смысл, трансцендентный нравственный порядок. Более того, это свидетельство подтверждает вывод, к которому пророки этих религий пришли собственными путями – что спасение возможно, если мы знаем, что для этого требуется, а требуется для этого больше соответствия нравственному порядку вселенной. Авраамические религии с полным правом могут, так сказать, одобрительно похлопать себя по плечу, а еще лучше – похлопать по плечу друг друга.

Возможно, эта фраза прозвучала как совет, однако в нее вкладывался другой смысл. Если эта книга и доказывает что-либо, то вот этот вывод: раздавая религиозным людям советы, какую позицию им занимать по отношению к другим религиям, ни к чему не придешь. Чтобы примирение состоялось, ситуация должна способствовать ему. Но мы видим, какие силы помогают достижению этого эффекта, и мы знаем, что сработать они могут довольно быстро.

Всего четыре десятилетия назад различия между католиками и протестантами представляли серьезную проблему во многих районах США. Термин «межконфессиональный брак» применялся к бракам католиков с протестантами, подобные союзы не приветствовались. Сегодня ауру подобных браков лучше передает эпитет «внутриконфес-сиональный». Причины, то есть источники фактора ненулевой суммы, многочисленны, в том числе экономические, которые привели протестантов и католиков в повседневное состояние взаимозависимости на рабочем месте; к причинам можно отнести ощущение, что секуляризм угрожает общим убеждениям и ценностям. Возможно, сравнимые силы помогут сблизить мировые авраамические религии. Безусловно, религиозные чувства в целом находятся под ударом, и авраамические религии объединены общим интересом – достойно выдержать это испытание.

Еще один способ помочь авраамическим религиям перестать считать себя особенными, – вероятно, указать, что в стремлении понять мир, обращаясь к терминологии крайностей, они не одиноки. Неавраамические религии ставят перед собой такую же задачу, некоторые бесспорно лучше справляются с ней.