это преднамеренно или просто по неумелости, я не могу сказать, но в любом случае, это устранило неприятное препятствие на пути теории Миньини о постоянном напряжении между двумя соседками по квартире.

На слушании адвокаты Руди попросили отделить его дело от двух других и предоставить ему сокращенный, ускоренный суд, на который он имел право в Италии. Они сказали, что Руди не хотел, чтобы его запятнали улики против Аманды и Раффаэле. Те из ответчиков, которые идут по этому пути, часто получают смягченные приговоры за то, что избавляют власти от затянувшегося судебного разбирательства.

Когда Аманда наконец получила возможность выступить, она описала террор над собой в полицейском участке и попыталась объяснить, почему она назвала имя Патрика. «Мередит моя подруга, и у меня не было причин убивать ее, – заявила она. – Я невиновна. В ту ночь меня не было дома. Если я раньше сказала наоборот, то лишь потому, что меня заставили это сделать, на меня оказывала давление полиция».

Поскольку итальянские суды заседают всего два дня в неделю и делают перерывы по самым разным причинам, досудебные процедуры длились почти два месяца. Двадцать седьмого октября судья Микели объявил, что Руди Геде признали виновным в убийстве в ходе ускоренного судебного разбирательства и приговорили к тридцати годам тюремного заключения, а также выплате нескольких миллионов евро семье Мередит. Аманду и Раффаэле будут судить за убийство, сексуальное насилие и кражу, помимо прочих обвинений.

Суд над Амандой Нокс и Раффаэле Соллечито начался 16 января 2009 года в учреждении под местным названием Perugia Corte d’Assise. Судья Джанкарло Массеи председательствовал при содействии заместителя судьи Беатрис Кристиани и шести народных заседателей – вот кому предстояло решать судьбу подсудимых. Такова судебная система в Италии.

Освещение дела стало международным, в нем принимали участие журналисты со всего мира. Модные обозреватели критиковали повседневную одежду и внешний вид Аманды. Кажущийся подъем или падение ее веса вызывали живой интерес.

В обвинении к Джулиано Миньини присоединилась Мануэла Комоди. Однажды во время суда они вызвали уже осужденного Руди Геде: однако он воспользовался своим правом хранить молчание, и его отправили обратно в тюрьму.

По иронии судьбы – а может, и нет – Джулиано Миньини приходилось время от времени возвращаться во Флоренцию на суд над собой по обвинению в запугивании свидетелей и незаконном прослушивании телефонов журналистов и полиции по печально известному делу «Флорентийского монстра». Эта серия преступлений с убийством 16 молодых любовников из одного и того же пистолета в окрестностях Флоренции произошла между концом 60-х и серединой 80-х годов и стала национальной психологической драмой в Италии. Хотя на протяжении многих лет удалось установить ряд подозреваемых и добиться их осуждения, многие считают, что дело остается нераскрытым до сих пор. Миньини вновь открыл дело в 2002 году, утверждая, согласно ABC News, что «убийства – это дело рук сатанинской секты, восходящей к Средневековью, ее члены нуждались в женских частях тела для своих черных месс, которые служили в ритуалах кощунственной облаткой».

Все это было бы комично, если бы не было так смертельно серьезно.

Я задавался вопросом, неужели безжалостное преследование Миньини Аманды и Раффаэле стало, по сути, сценарием, позволяющим ему спасти собственную репутацию, отвлечь внимание от обвинений против него самого, связанных с «Флорентийским монстром». Если бы он смог вынести обвинительный приговор по другому делу, приковавшему внимание всего мира, то, возможно, ему удалось бы избавиться от позора, связанного с тем предыдущим делом.

Свидетель за свидетелем появлялись в течение нескольких недель, перед судьями возникали сомнительные факты, инсинуации персонажей и ложные теории. Опять же, возник вопрос о времени первого звонка к карабинерам, но почтовая полиция не смогла определить время их прибытия, так что это сыграло не на пользу обвиняемым.

Несколько свидетелей утверждали, что видели Аманду Нокс и/или Раффаэле Соллечито около дома в моменты происшествия, но эти свидетели производили впечатление запутавшихся и ошибающихся. Одна женщина, по сообщению которой об оглушительном крике обвинители надеялись определить точное время смерти жертвы, оказалась слабослышащей и душевнобольной, вплоть до госпитализации. Другой очевидец, бездомный мужчина, давший раньше показания в пользу обвинения по двум другим тяжким преступлениям, оказался героиновым наркоманом и не смог даже точно назвать дату события.

Паола Гранде, подруга Филомены, пришедшая с ней в дом в тот день, когда обнаружили тело Мередит, свидетельствовала о том, что Аманда действительно выглядела расстроенной и плакала. На следующий день на трибуну поднялась сама Филомена Романелли, подтвердила слезы Аманды и заявила, что американская и британская девушки дружили и прекрасно ладили. И Аманда никогда не бездельничала, за аренду всегда платила сама и вовремя.

Обвинению удалось выдавить несколько жалоб на Аманду от трех соседей по квартире, как утверждали прокуроры. В этот список жалоб вошли следующие претензии: недостаточно занималась работами по дому, не всегда мыла унитаз, часто и монотонно играла на гитаре Лауры одну и ту же песню, делала упражнения йоги в разное время дня и в неподходящих ситуациях, ну и еще ее, как правило, называли «слишком общительной».

Это поступки из разряда неприятностей, за которые вас может поругать внимательная мама, но это не те проблемы, которые способны привести адекватного человека к убийству.

Джулиано Миньини поставил на трибуну нескольких английских подружек Мередит Керчер в Перудже, надеясь, что они раскроют огромный раскол между двумя соседками по квартире. Но по большей части их показания выглядели незначительными. Худшее, что они смогли придумать, – несколько мелких претензий, и, по их мнению, их могла выдвинуть Мередит. Те, кто были с Мередит во время Хеллоуина, действительно помогли делу Аманды, сказав, что не видели никаких признаков присутствия Руди в ту ночь, с Мередит он не флиртовал и не составлял план встречи с ней на следующий вечер.

Какие бы негативные вещи британские девушки ни говорили об Аманде, эти слова резко контрастировали с тем, что они говорили – или, точнее, не говорили – о ней до ареста, а именно о том, что Мередит ее невзлюбила.

Обвинение забуксовало в июне, громоздя теорию на теорию, но если изучить стенограмму и отчеты, то становится ясно, что они абсолютно ничего не доказали. Не нашлось ни