На допросе Аманда и Раффаэле признались, что курили марихуану той ночью, и для них обоих это было уже не в первый раз. В самом деле, есть вещества, в первую очередь алкоголь, которые снимают запреты для людей, но они не превращают человека в кого-то другого, не придают ему склонности к совершению насильственных действий, невозможных для него в трезвом и нормальном состоянии.

Верно, что человек, совершивший непредумышленное убийство во время вождения под влиянием алкоголя, вероятно, не сделал бы этого, если бы не выпил. Но это вопрос ограниченных возможностей, а не изменения намерений. Другое дело, если человек просто не умел водить машину. Преступление не имеет ничего общего с изменением его характера или выбора.

Это один из аспектов психологической криминалистики. Теперь давайте посмотрим на другой ее аспект и применим его здесь. Какие элементы преступления, доказательства судебно-медицинской экспертизы, показания свидетелей или что-то еще привели Джулиано Миньини к выводу, что это убийство являлось сатанинским или оргиастическим по своей природе или что Аманда Нокс и Раффаэле Соллечито имели к этому какое-то отношение? Где указания на это? Где поведенческие индикаторы? Я довольно внимательно изучил этот случай и просто не вижу ни одного.

Помимо того факта, что, как мы уже отметили, сатанинских мотивов убийства для здравомыслящих людей практически не существует, групповое убийство, придуманное Миньини, почти столь же маловероятно. Групповые изнасилования не редкость, хотя и редко происходят с участием другой женщины. У этого все признаки взлома / грабежа / сексуального нападения / убийства, что, к сожалению, также не редкость. Но насильники-садисты или возбужденные властью насильники не особо любят свидетелей. Это портит ощущение контроля, да и велика вероятность, что позже они сдадут преступника. Если ДНК или другие убедительные доказательства не подтвердят обратное, на этом месте преступления ничего не нашлось для обозначения более чем одного нападавшего.

К этому моменту как итальянские, так и британские СМИ заметили историю. Вот заголовок некогда почтенной газеты London Times: МЕРЕДИТ УБИТА ПОСЛЕ ОТКАЗА ОТ ОРГИИ, и это еще один из самых спокойных заголовков.

Красивая, переменчивая Аманда тоже слишком хорошо выглядела в роли обвиняемой, чтобы это было правдой. Получилась классическая архетипическая моральная пьеса: добро против зла, хорошая девочка против плохой девочки. Что могло побудить эту знойную соблазнительницу убить свою не менее прекрасную подругу, заручившись поддержкой своего сексуального итальянского парня и чернокожего африканского босса, притом что у Патрика дома молодая, красивая жена? Боже мой, каким даром обольщения должна была обладать эта американка!

Репортеры уже узнали о ее прозвище Фокси[22] Нокси, предположительно через ее страницу в Facebook или из аналогичного источника. Правда, они не упомянули, что Аманда взяла это прозвище еще до подросткового возраста из-за своей стремительности и неуловимости на футбольном поле. Но это так хорошо вписывается в повествование о соблазнении и так идеально совпадает с рафинированным, истинно американским образом «девушки по соседству» (а кто вам сказал, что это так?!), что это казалось еще одним подарком от высших покровителей всех СМИ. Как и в случае с Рэмси, журналисты сочинили сказку, и она оказалась лучшей историей, чем та, что подчинялась здравому смыслу. И как в случае с Рэмси, ведущие средства массовой информации постыдно стали повторять заголовки «желтых» таблоидов, придавая достоверность их диким сообщениям ради сенсации.

Ключ к разгадке настоящей Аманды на самом деле лежал в ее объемных дневниках. Как отметила Нина Берли в своей книге «Роковой дар красоты» (The Fatal Gift of Beauty): «Большую часть своей жизни Аманда объясняла сама себе на рукописных страницах. Она не тратила много времени на поиск ответов перед зеркалом». Под этим мы подразумеваем, что ее самоанализ основывался на ее уме и на том, о чем она размышляла, вместо того чтобы торговать своей внешностью.

Однако по мнению журналистов и местных обозревателей, она не могла совершить ничего путного. Через пару дней после убийства и незадолго до ареста ее и Раффаэле 6 ноября их вместе видели в местном магазине одежды под названием Bubble, где Аманда выбирала трусики по таблице размеров. В статьях говорилось, что Раффаэле сказал ей: «Мы пойдем домой и займемся горячим сексом». («Горячий» по-итальянски означает «дикий», «грубый» или «извращенный».) Давайте подчеркнем, что тот продавец, который продал эту историю британскому таблоиду, не знал английского, поэтому на самом деле понятия не имел, что они на самом деле говорили друг другу.

Чем бы они ни собирались заняться в тот день, факт состоял в том, что ей не разрешили вернуться обратно в дом, и у нее закончилось чистое нижнее белье. Она сама оплатила покупку, и вместо того, чтобы прыгнуть в постель, они пообедали, а затем встретились с двумя итальянскими соседками Аманды по квартире. Но прокуроры так увлеклись этой выходкой в нижнем белье, что управляющий магазином Bubble давал показания в суде.

Прокуроры пошли дальше и изобразили пуританское возмущение сведениями о вибраторе Аманды, который якобы лежал на виду в ванной, которую она делила с Мередит. Для них было очевидно, что эта девушка отличалась сексуальной ненасытностью. Однако они не сказали, что вибратор был длиной пять сантиметров и в форме розового кролика. Его в шутку подарила Аманде на прощание ее лучшая подруга, Бретт Литер, и она хранила его, даже не думая использовать, в корзине вместе с другими своими туалетными принадлежностями.

На протяжении всего процесса Патрик Лумумба придерживался алиби о том, что он находился в Le Chic весь вечер, и поскольку не был занят, несколько часов разговаривал с приехавшим туда швейцарским профессором. Одиннадцатого ноября преподаватель из Цюриха подтвердил его историю. Похоже, полицейское дело начало разваливаться.

Но потом у прокуроров случился прорыв. Собственно, это стало первым настоящим прорывом в деле.

Шестнадцатого ноября судебно-медицинская полиция в Риме выявила совпадение по отпечаткам пальцев, снятым в спальне Мередит. Они принадлежали Руди Геде, 20-летнему уроженцу Кот-д’Ивуара, который жил в Перудже с пяти лет. Его отец Роджер работал строителем и внезапно решил вернуться в Кот-д’Ивуар, когда Руди было 16. Однако Руди повезло. Богатый местный бизнесмен по имени Паоло Капорали случайно встретил его, когда тот