Свое мнение по этому поводу есть и у Фиделя: «На самом деле, все очень странно. Я не уверен, что можно из винтовки с оптическим прицелом выстрелить, перезарядить и повторить выстрел в течение нескольких секунд. Когда вы стреляете из винтовки с оптическим прицелом, оружие сдвигается на какие–то миллиметры и вы теряете цель. Вы находитесь на расстоянии 500 или 600 метров, и с движением от выстрела у вас смещается прицел, и вам приходится снова искать цель. Если вы находитесь в окне и стреляете, вам немедленно надо перезарядить винтовку, снова найти цель и выстрелить, а найти цель на таком расстоянии за считаные секунды очень сложно. Сделать три таких выстрела для человека, который не специализируется на этом, очень сложно, почти нереально <…> Для меня непонятны две вещи в этом убийстве: первое – это тип выстрела и его повторение через короткое время. Второе – Освальд был заключен в тюрьму, и какой–то Джек Руби, впечатленный трагедией, перед камерами и полицией убил Освальда. Я не уверен, происходило ли что–то подобное когда–либо в другом месте»[442].

«Список пострадавших в результате Карибского кризиса можно начать с Кеннеди. По моему глубокому убеждению, Джон Кеннеди был убит за свою линию и поведение в ходе Карибского кризиса, – говорил мне Николай Леонов. – Мне верится с трудом, что его убийство было делом рук несчастного, психически неуравновешенного Ли Харви Освальда, которого я, к слову, знал лично. Я уверен, что Кеннеди отомстили те самые „ястребы“ при поддержке кубинской мафии, потерявшей огромные капиталы в результате революции, за то, что он не решился свергнуть революционный режим на Кубе и, что называется, „недожал“ Кастро. Второй „пострадавшей“ стороной был Никита Сергеевич Хрущев. Его сместили со своего поста через два года, в октябре 1964 года, и я убежден, что во многом он также пострадал из–за Карибского кризиса. Точнее из–за того, что едва не втянул СССР в атомную войну и опаснейшую международную авантюру. Кукурузу он и раньше сеял, как и проводил иногда непопулярные реформы, вызывавшие неоднозначные отклики в обществе. Но так близко Советский Союз поставленным на грань мировой войны впервые после 1945 года не оказывался. Не случайно одним из первых шагов Леонида Брежнева стало провозглашение политики „мирного сосуществования“. Хрущеву не простили того, что он хотел „закопать“ Соединенные Штаты и „пустить ежа“ американцам».

Действительно, Никита Хрущев во многом из–за своей смелой и жесткой позиции в ходе Карибского кризиса, не устраивавшей «менее эмоциональных» членов политбюро, через два года был смещен со своего поста. На пленуме в ноябре 1964 года член Президиума ЦК КПСС Д. С. Полянский с издевкой не преминул отметить: «Товарищ Хрущев был рад, что ему удалось то, что не смог Сталин, – проникнуть в Латинскую Америку. Во–первых, проникновение в Латиноамериканский регион не было целью нашей политики, а во–вторых, это означало, что наша страна должна была взять на себя обязательства осуществлять военные поставки за океан на расстояние 15 тысяч километров»[443]. И неожиданно для Хрущева заключил: «…эта история нанесла ущерб международному престижу нашего государства, нашей партии, вооруженным силам и в то же время помогла поднять авторитет США»[444].

Этап «обострения кризисной ситуации» продолжался до 20 ноября 1962 года, когда в результате обмена посланиями между главами правительств СССР и США было достигнуто соглашение об урегулировании конфликта. В тот день США сняли военно–морскую блокаду Кубы.

Наступил третий этап – период послекризисного развития, который продолжался с 21 ноября 1962 года по 7 января 1963 года. Советский представитель на переговорах по урегулированию Карибского кризиса и американский представитель в ООН обратились с совместным письмом к Генеральному секретарю ООН У Тану, в котором отметили, что достигнутая степень урегулирования кризиса делает ненужным дальнейшее обсуждение данной проблемы в Совете Безопасности ООН. В течение этого третьего периода кризиса продолжались переговоры о выполнении взаимных обязательств США и СССР. После Карибского кризиса в администрации США возобладала умеренная точка зрения, отвергающая, во всяком случае при тогдашней ситуации, вторжение американских войск на Кубу. После убийства Кеннеди государственные руководители США, будучи связанными войной во Вьетнаме, одно время не предпринимали попыток организовать новую интервенцию на Кубу.

Фидель Кастро выдвинул свои условия урегулирования кризиса, известные как «пять пунктов». Они предполагали прекращение экономической блокады, налетов пиратских самолетов, актов терроризма и агрессии против Кубы, поддержки бандитско–диверсионных групп, наконец, возвращение Кубе территории, на которой с 1902 года находилась американская военная база Гуантанамо. Китай первым официально признал законность и справедливость кубинских требований. Поддержал позицию Кубы и Советский Союз. Соединенные Штаты отвергли «пять пунктов» Кастро, однако президент Джон Кеннеди поручил Эдлаю Стивенсону подтвердить в Совете Безопасности ООН обязательство не нападать на Кубу.

В эти дни американцы несколько раз пытались добиться инспекции территории Кубы под предлогом проверки наличия на ней ракетных установок. Однако Фидель Кастро всякий раз отвечал категорическим отказом, напоминая о незыблемости суверенитета независимого государства. Фидель, в отличие от Хрущева, не был склонен к компромиссам и не пошел на уступки американцам, предупредив, что по любому самолету, который вторгнется в воздушное пространство Кубы, будет открываться огонь на поражение так же, как и в дни самого кризиса.

Посткризисный период характеризовался началом охлаждения отношений кубинского руководства к СССР, а кубинских граждан к советским представителям. Карибский кризис надолго отложился в массовом сознании, «проникнув» даже в анекдоты. Показателен один из них. Приехал после октябрьских событий Никита Хрущев с визитом в США, заглянул в кабинет Кеннеди. А у того на столе пульт. Нажмешь на одну кнопку – включается телевизор, нажмешь на вторую – закрываются шторы, на третью – секретарша приносит виски. Загрустил Никита Сергеевич… Настало время для ответного визита. Пришел Джон Кеннеди в кабинет Хрущева и удивился скромной обстановке. На столе даже нет пульта. Только горит одна красная кнопка. Кеннеди тотчас нажал на нее, говоря: «А вот у нас в Америке…» «Да ладно, – махнул рукой Хрущев. – Нет больше вашей Америки… »

Карлос Франки, редактор кубинской газеты «Революсь–он», впоследствии уехавший в США, первым сообщил Фиделю о решении Москвы убрать ракеты с Кубы. В гневной тираде Фиделя в адрес Хрущева, которую Франки услышал в ответ по телефону, самым мягким было слово «сукин сын». Не менее хлестко отреагировал на поступок Москвы Че Гевара: «Волосы встают дыбом от примера того, как людей предназначили к сожжению в атомном огне ради того, чтобы их пепел можно было использовать в качестве основы для нового общества. И когда, даже не удосужившись спросить у этих людей совета, составляют договор о том, чтобы забрать у них ракеты, они не вздыхают с облегчением и не выражают благодарности за перемирие. Вместо этого они возвышают свой голос, чтобы заявить о готовности к борьбе и о своей решимости бороться, если придется, в одиночку»[445].