— Стой, где стоишь! — прозвучал тихий приказ, и я невольно замерла, потому что в эту минуту мне стало очень страшно не только за себя, но и за Радима. Да и за всю Свирь, чего уж греха таить.

Я вглядывалась в знакомые черты и не узнавала их. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но взгляд… Взгляд был страшным. И в нем я видела свой смертный приговор. Свиток! Все дело в этом чертовом свитке. О нем ведь не знает никто, кроме меня. Черт меня дернул за язык. Неужели все закончится вот так? Как далека в эту минуту я была от своих нелепых мыслей о любви! Альгидрас приблизился ко мне, и я увидела в его руке нож. Момент, когда он достал нож, прошел для меня незамеченным, хотя я не спускала глаз с хванца. В этом я могла поклясться.

— Ты слишком умная, — медленно проговорил Альгидрас, остановившись на расстоянии шага. — Понимаешь много. Подмечаешь.

Он говорил это совершенно спокойно, словно и не держал нож в опущенной руке. То, что эта рука пока не находилась у моего горла, меня не особенно радовало. Я не испытывала иллюзий насчет того, кто здесь сильней.

— Чего ты хочешь на самом деле? — мой голос даже не дрогнул, чему я, признаться, сильно удивилась.

Альгидрас несколько секунд разглядывал меня, а потом усмехнулся и неуловимым движением убрал нож куда-то за спину. Во двор вернулись звуки: я услышала, как пыхтит Серый, как щебечут птицы в высоких ветвях дуба, как шелестит листва.

Я глотнула горячего воздуха, едва не задохнувшись, и почувствовала, что меня трясет. Что это было? Шутка? Широко раскрыв глаза, я смотрела на Альгидраса и искала хищника, который был здесь секунду назад. Однако хванец выглядел таким же как до этого чудовищного представления. Я была до того потрясена, что даже не стала сопротивляться, когда он взял меня за плечи и подтолкнул к поленнице, рядом с которой стоял пенек. На нем кололи дрова. Альгидрас легко выдернул топор, который я вчера так и не смогла вытащить, отбросил его прочь и усадил меня на пенек.

— Испугалась? — надо же, в его голосе даже послышалось подобие участия.

— Ты так пошутил? — уточнила я, чувствуя, как мои зубы отбивают дробь.

Альгидрас, нахмурившись, помассировал мои плечи, словно пытался заставить расслабиться. Получилось у него это из рук вон плохо, потому что я не могла стереть из памяти картинку с хищником за секунду до нападения. Он наконец оставил в покое мои плечи и глубоко вздохнул.

— Я показал тебе, что никому нельзя верить. Я могу тебя убить. Очень легко. Если будет нужно, любой здесь это сможет. Пойми наконец! То, что к будке стала отходить, — молодец. Серый сможет убить почти любого.

— А тебя? — я вскинула голову, сощурившись от солнца и посмотрела на хванца.

— Меня нет, — признался он.

— Я так и думала. А кто тебя сможет? Мне надо на будущее, — нервно рассмеялась я, все еще не отойдя от шока.

— Теперь уже не знаю, — вполне серьезно ответил Альгидрас.

— Ты что, волшебный? Кощей бессмертный, да? Смерть в кольце, кольцо в яйце, яйцо в утке…

Меня понесло. Альгидрас, нахмурившись, несколько секунд смотрел на меня, а потом резко встряхнул:

— Успокойся.

— Шутишь? Дай мне минуту. Только отойди. Ты меня испугал. У тебя лицо изменилось. И ты так двигался… А я еще Миролюбу не верила. А ты ведь можешь убить!

Меня так потрясло это открытие, что я обхватила себя за плечи, пытаясь унять дрожь.

— Ты очень упряма, — произнес Альгидрас, отходя на пару шагов. — Кто-то должен был показать тебе, что ты в опасности. Раз уж тебя не испугали убийцы за воротами, то я должен был.

— Ладно. Я поняла. Если что, буду прятаться в будке Серого, — рассмеялась я, хотя самой хотелось заплакать.

— Или рядом с Радимом.

— Радим не может быть при мне круглые сутки! — с раздражением откликнулась я. — Это он прислал тебя?

— Да.

Наши взгляды встретились. Я несколько секунд смотрела на него снизу верх.

— Ты врал, — констатировала я. — Ты врал, когда говорил, что Радим будет против. Так?

— И да, и нет. Радим был против.

— А сейчас?

— Сейчас нет, — нехотя признался он.

— Почему же ты это повторял, как попугай?

— Были причины.

— Вот я знала, что ты так ответишь! — разозлилась я.

Даже дрожь прошла.

— Тогда не стоило спрашивать, — пожал плечами он.

Я хотела было высказать все, что думаю по этому поводу, но тут за забором послышался конский топот, как будто мимо проносилась армия.

Впрочем, не мимо. Звуки у ворот изменили характер, будто армия решила топтаться за воротами, а не двигаться дальше. Я вскочила с пенька и инстинктивно прижалась спиной к дровянице. Альгидрас нахмурился и коротко приказал:

— Стой здесь.

Одновременно с его словами в ворота громко постучали.

Мне порою так страшно, что, кажется, нечем дышать.

Я не знаю, кому можно верить, кто враг, а кто друг.

Я, как будто Алиса, – мне нужно быстрей бежать,

Чтоб остаться на месте. И мой заколдованный круг

Все сужается, душит, и чудятся в нем враги.

Все сильнее сжимает мне сердце колючий страх.

А потом я случайно касаюсь твоей руки,

И весь мир исчезает, как в глупых слезливых стихах.

Пальцы колет, а сердце несется, срываясь в спурт,

Или, может быть, в штопор, рискуя к ногам упасть.

В заколдованном круге теперь правит бал абсурд:

Не-любовь, не-влюбленность и даже, пожалуй, не-страсть.

Я не верю тебе, ты лишь в шаге от метки “враги”.

Я не верю тебе, я ищу подтверждения снам.

Но потом я случайно касаюсь твоей руки,

И взрывается мир, осыпаясь к моим ногам.

Серый зашелся лаем. Альгидрас скользнул по двору. Двигался он снова так же, как и несколько минут назад, когда решил меня попугать: точно перетек от поленницы к воротам. Лязгнул засов, послышалось негромкое:

— Место!

Лай сменился утробным рыком, а я стояла ни жива ни мертва и понятия не имела, что там случилось.

— Всемила, — раздался голос Альгидраса, и я удивленно моргнула, потому что он впервые назвал меня этим именем.

На непослушных ногах я двинулась на зов. Не успела я додумать мысль, что там, за воротами, уже война началась, как мне навстречу вышел Миролюб. Он широко улыбнулся мне, опасливо покосился в сторону Серого, которого Альгидрас держал за ошейник, и на всякий случай отошел подальше от будки.