Возможно, столь красноречиво осуждая род человеческий — нас, гадов, — Джонатан Свифт немного перегнул палку, но ведь он написал эти горькие слова за несколько сотен лет до геноцида во многих странах мира, задолго до Холокоста. Его взгляды отражают основную тему западной литературы: «человечество» совершило головокружительное падение от исходного состояния совершенства, и началось оно с акта неповиновения Господу Богу, когда Адам уступил искушению Сатаны.

Далее тему тлетворного влияния социальных сил развивал социальный философ Жан-Жак Руссо. Он считал людей «благородными примитивными дикарями», которых портит контакт с развращенным обществом. Идее о том, что люди — невинные жертвы всесильного, пагубного общества, противостоит другое представление: человек предрасположен к злу генетически, с рождения. Наш вид движим похотью, неумеренными аппетитами и враждебными импульсами, пока образование, религия и семья не превратят людей в рациональных, разумных, сострадательных существ. В противном случае их необходимо держать в узде с помощью дисциплины, наложенной властью Государства.

На какой вы стороне в этих дебатах, длящихся веками? Может быть, мы рождаемся хорошими, а потом нас развращает плохое общество? Или мы уже рождаемся плохими, а потом хорошее общество наставляет нас на путь истинный? Прежде чем принять ту или иную точку зрения, давайте рассмотрим альтернативную концепцию. Возможно, каждый из нас может стать святым или грешником, альтруистом или эгоистом, заботливым или жестоким, властным или покорным, преступником или жертвой, заключенным или охранником. Возможно, социальные обстоятельства, в которых мы находимся, определяют, какие из множества присущих нам способностей и моделей поведения будут развиваться, а какие — нет. Известно, что стволовые клетки эмбриона могут превратиться практически в любые виды клеток или тканей, а обычные клетки кожи могут превратиться в стволовые клетки эмбриона. Было бы очень заманчиво расширить эту биологическую концепцию и применить современные научные знания о пластичности, связанной с развитием человеческого мозга, к «пластичности» человеческой природы[297].

То, кем и чем мы являемся, сформировано, с одной стороны, системами, управляющими нашей жизнью, — богатством и бедностью, географией и климатом, исторической эпохой, культурным, политическим и религиозным влиянием, а с другой стороны — ситуациями, с которыми мы ежедневно сталкиваемся. Эти элементы, в свою очередь, взаимодействуют с нашими базовыми биологическими и личностными особенностями. Ранее я утверждал, что возможность извращений встроена в сложный человеческий разум. Импульс к злу и импульс к добру в сочетании и составляют фундаментальный дуализм человеческой природы. Такая концепция предлагает более сложную и более богатую картину причин и тайн человеческих поступков.

Мы исследовали власть группового конформизма и подчинения авторитету, которые могут возобладать и задушить личную инициативу. Пришло время обсудить результаты исследований, связанных с деиндивидуацией, дегуманизацией и пассивностью свидетелей, т. е. со «злом бездействия». Этих сведений достаточно для того, чтобы заложить основу понимания, как обычные, хорошие люди, а может быть, и мы с вами, мой достойный читатель, иногда поступают плохо по отношению к другим, а иногда так плохо, что это выходит за любые рамки нравственности или этики.

Роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух» повествует о том, как простая маскировка внешности может спровоцировать разительные перемены в поведении. Раскрасив лица, хорошие мальчики-хористы превращаются в маленьких монстров-убийц. Когда на их пустынном острове заканчивается еда, ватага мальчишек во главе с Джеком Мерридью пытается убить свинью — но они не могут довести убийство до конца, потому что христианская этика запрещает им убивать. Тогда Джек решает нарисовать на лице маску, и когда он это делает, происходит пугающая метаморфоза. Он видит свое отражение в воде:

«Он недоуменно разглядывал — не себя уже, а пугающего незнакомца. Потом выплеснул воду, захохотал и вскочил на ноги. Возле заводи над крепким телом торчала маска, притягивала взгляды [других мальчишек] и ужасала. Джек пустился в пляс. Его хохот перешел в кровожадный рык. Он поскакал к Биллу, и маска жила уже самостоятельной жизнью, и Джек скрывался за ней, отбросив всякий стыд[298]».

Другие мальчишки из банды Джека тоже «прячут» лица за нарисованными масками, и после этого начинают петь: «Бей свинью! Глотку режь! Выпусти кровь!»[299]. Как только совершено это немыслимое злодеяние — убийство живого существа, они с удовольствием продолжают убивать — и животных, и своих врагов-людей, например умного мальчика по прозвищу Хрюша. Кто сильнее, тот и прав, и когда стая выслеживает Ральфа, лидера хороших мальчиков, начинается настоящий ад.

Есть ли в этом какая-то психологическая достоверность? Может ли маскировка внешности кардинально изменить процессы поведения? Чтобы ответить на этот вопрос, я провел ряд экспериментов, которые привели к развитию новой области исследований — психологии деиндивидуации и антисоциального поведения[300].

Шокирующее поведение женщин в условиях анонимности

Базовая процедура первого эксперимента состояла в том, что студентки колледжа думали, будто наносят серию болезненных ударов током другим женщинам. При этом им рассказывали правдоподобную «легенду». Им нужно было бить током каждую из двух молодых женщин, которых они видели и слышали через полупрозрачное зеркало. Студенток-добровольцев случайным образом распределили на две группы. Одна группа действовала анонимно, или в условиях деиндивидуации, а вторая — в ситуации, когда их личность была известна, т. е. в условиях индивидуализации. Четыре студентки колледжа в каждой из десяти отдельно протестированных групп, действовавших в условиях деиндивидуации, скрывали внешность под капюшонами и свободными лабораторными халатами, а их имена мы заменили номерами от одного до четырех. Экспериментатор обращался с ними как с анонимной группой, а не как с отдельными людьми. Одежда маскировала их невербальное поведение, чтобы другие не могли видеть их реакций. У членов контрольной группы на одежде имелись таблички с именами, поэтому они знали, что их личности известны, но все остальные условия эксперимента были такими же, что и у членов деиндивидуализированных групп. И группа деиндивидуации, и контрольная группа состояли из четырех женщин. В течение 20 «тестов» участницы обеих групп должны были несколько раз ударить током каждую из двух девушек-«жертв».