Клэр стоит на улице неподалеку и наблюдает. Над головой сверкают молнии. Тихонько шурша травой, подходит закутавшаяся в одеяло Роксана. В глазах у девочки блестят слезы, рот беззвучно открывается и закрывается, лицо исказилось от ненависти и страха.

— Ты вместе с моим дядей будешь убивать волков?

— Ага.

— А разве ты сама не ликан?

— Ликан.

— Но вы же не все такие, правда?

— Ну конечно, — кивает Клэр, вытаскивая у малышки из волос сосновую иголку.

— Некоторые хорошие, а некоторые плохие, да?

— Да. Точно так же, как и обычные люди.

— Но ты ведь хорошая?

— А разве ты этого еще не поняла?

— Я сбежала от плохих ликанов, когда они напились и заснули. Но теперь жалею. Не надо было убегать. Надо было убить их! — В карих глазах девочки маленькими золотистыми солнцами отражается пламя церковных свечей. — Надеюсь, вы выпустите им всем кишки. — Роксана говорит уверенно, в ее голосе не слышно ни сожаления, ни сочувствия. Она чуть отступает, будто прячась от воспоминаний. Глухо гремит гром. Тио вновь что-то выкрикивает по-испански, и его паства стучит костями.

Отец Клэр часто читал приключенческие романы Зейна Грея и вестерны Луиса Ламура. В тех книжках в мятых бумажных обложках все постоянно кому-то мстили. Обычно какой-нибудь тип с черными усами убивал друга или члена семьи, после чего главный герой считал своим долгом отплатить ему. Месть была в такой ситуации оправданным, справедливым, храбрым и единственно возможным поступком. Именно так получается теперь у Клэр с Сопротивлением и его лидером Балором. Она не видит иного выхода, кроме как изрешетить всех террористов пулями, проткнуть их одного за другим ножом, разорвать в клочки, дабы отомстить за ту боль, что они ей причинили. И неважно, что их очень много, а она одна. Даже если в конце концов ее собственную голову насадят на кол, Клэр должна это сделать — ради Роксаны, ради Мэтью, ради Мириам. Ради своих родителей, ради сотен тысяч тех, кого обездолил страшный взрыв атомного реактора. Ради себя самой. А иначе вся ее жизнь совершенно бессмысленна.

Девушка смотрит в небо. В разрывах облаков проглядывают звезды. Кто-то смотрит на них и загадывает желание, видит на небе отблески рая. А Клэр видит кладбище, усыпанное сияющими белыми костями. Она хочет убивать. Ее переполняет ярость, а ярость — это хорошо. Это значит: внутри ее еще что-то теплится, не все обратилось в пепел.

Голос Тио становится все громче. Мужчины все быстрее клацают костями, это клацанье походит на жуткий боевой клич.

Низко висящее над горизонтом солнце красным углем просвечивает сквозь лилово-коричневые облака, прожигает их, словно покоробленный пластик. Из-за гор дымом поднимаются сумерки, затягивают небо своими щупальцами. Где-то ворчит гром. Сверкают молнии. Патрик петляет по проселкам и в конце концов натыкается на хижину из посеревших бревен, притаившуюся в густых зарослях. Всего одна комната и ванная. Несколько окон. В таком месте вряд ли кому-то захочется поселиться. Значит, здесь безопасно.

Неподалеку течет речушка. Белый поток берет начало в ледниках на вершинах Каскадных гор. Патрик раздевается и, стиснув зубы, залезает в ледяную воду. Купается, оттирает себя песком, споласкивает голову. Мимо проплывает форель, блестя радужной чешуей. Мелкие рыбешки кусают его за ноги, но их колючие прикосновения приятны. Сначала Патрик волнуется: кто знает, что это за вода. А вдруг она радиоактивная? Но потом он перестает об этом думать. Для беспокойства в голове просто не осталось места.

Гэмбл долго стоит на крыльце, вглядываясь в ночь. Где-то там тьма опустилась на вымершие города, развороченные улицы, пустые дома, обгоревшие остовы машин. Фонари больше не светят, не затмевают звезды. Над головой проносятся летучие мыши. Квакает лягушка. Каскадные горы темнеют на фоне черного неба. В такую минуту легко поверить, что на земле никого, кроме него, не осталось. Гэмбл заходит в дом, опускает жалюзи и запирает замок.

В ящиках комода завалялось несколько фонариков на батарейках, а в шкафу обнаруживается газовый фонарь. При их неверном свете Патрик съедает сухой паек и запивает его водой из фляги. На стене в комнате висит забитая книгами полка: вестерны, любовные романы, научная фантастика. Читать Гэмбл раньше никогда особо не любил, но сейчас он с удовольствием роется в книгах. Надо как-то развлечься, хочется почитать о каком-нибудь умнике, который говорит правильные вещи и ухитряется в конце концов во всем разобраться.

Но за пятнадцать минут удается прочитать всего несколько страниц. Буквы расплываются перед глазами. Патрик отбрасывает книгу и лежит, уставившись в стену. Столько всего крутится в голове. Вакцина предоставляет столько всяких возможностей, и очень важно сделать правильный выбор.

Понемногу его охватывает страх. Иногда Патрику кажется: он никогда не найдет то, что хочет получить. Правда, чту именно ему нужно, он и сам толком не знает. Давным-давно, в другой жизни, все желания были простыми и материальными: «Я хочу красную гоночную машину» или «Я хочу красивую жену, хорошую работу и дом с большой лужайкой, где буду играть со своими детьми в мяч». Теперь все эти мечты кажутся абстрактными, вместо них осталось лишь зияющее чувство пустоты. Это ностальгия. Патрик не просто тоскует по Калифорнии: ему хочется раскрутить земной шар в обратную сторону, повернуть стрелки вспять часов, вернуться в прошлое.

В пузырьке с вакциной таится, между прочим, и такая возможность. Лекарство, способное исцелить мир.

И Патрик успокаивается, его перестает терзать тревога, он больше не думает о грозящем ему трибунале, о необходимости срочно передать кому-нибудь находку. Мир должен двигаться дальше, должен исцелиться.

Опустившись на колени возле рюкзака, Гэмбл вытаскивает спутниковый телефон. После секундного раздумья включает его и набирает номер базы.

— Говорит Патрик Гэмбл. Я звоню из зоны. И хочу сообщить, что располагаю крайне важной информацией.

Чейз сидит на бетонной трибуне и наслаждается боями. Это амфитеатр в Виргинии, в городе Фредриксберг, обычно тут устраивают фермерские ярмарки и демонстрируют скот. Стальная крыша, земляной пол. Некоторые ликаны щеголяют ирокезами, другие стригутся наголо и выбривают на висках молнии, а кое-кто рисует у себя на лице черепа или ухмыляющихся демонов. На всех трико из кожи и латекса, усыпанные стразами. Отблески играют на костюмах участников состязания, когда они под гром аплодисментов и радостные крики зрителей выбегают из дверей и спешат мимо раскладных алюминиевых стульев и бетонных трибун к арене, омываемой светом флуоресцентных ламп.

Арена больше похожа на яму. Здесь нет натянутых на столбы веревок. Двадцать квадратных ярдов огораживает бетонная стена высотой в десять футов. Земляной пол в яме весь изрыт и пропитан кровью. Из пяти больших черных динамиков доносится оглушительный голос ведущего. Он объявляет участников — у них звучные имена: Волчара, Тайный Мститель и прочие в том же духе.