— Спасибо, — ответил он, по-прежнему крутя в пальцах ручку. — Спасибо вам большое.

Им нужна помощь китайцев. Что еще можно сделать — он не знает. Акр земли в Айове стоит уже около двадцати тысяч долларов. И к тому же Чейзу срочно нужно перепихнуться. Он в последнее время только об этом одном и думает. Даже когда едет на митинг работников автомобильной промышленности, организованный представителями профсоюза в Дирборне, штат Мичиган. Чейз выступает перед толпой и рассказывает о новых рабочих местах на четыреста сорок семь миллиардов долларов, об экстренных мерах по укреплению экономики и развитию инфраструктуры, о снижении подоходного и единого социального налога, об увеличении налога на прирост капитала и отмене налоговых льгот богатым. Однако на протяжении всей своей речи Уильямс глаз не может отвести от рыжей женщины в майке с изображением мотоцикла. Она стоит в первом ряду, а потом проталкивается сквозь строй фотографов и зевак. Чейз разрешает ей подойти близко-близко, хотя начальник охраны и возражает. Красотка обвивает рукой его шею и что-то шепчет президенту на ухо.

Буйвол приехал в Мичиган вместе с ним. На ближайшие несколько дней запланированы визиты во Флинт, в Энн-Арбор и Каламазу. Теперь они возвращаются с митинга в лимузине. Ремингтон включает верхний свет и разворачивает «Уолл-стрит джорнэл».

— Что тебе сказала та женщина? — спрашивает он из-за газеты.

Чейз развязывает галстук и снимает рубашку. Под ней у него надета старая белая футболка с дыркой на животе и пятнами от дезодоранта. После переезда в Вашингтон он перестал носить свою собственную одежду. В шкафу вечно, как по мановению волшебной палочки, появлялись отутюженные рубашки и аккуратно сложенное белье. Уильямс давно не надевал ничего из своего гардероба, а теперь вот надел. И пропахшая потом футболка словно хранит секрет, обдает его запахом темного места, о котором никто и не подозревает. Черт возьми, до чего же приятно.

— Та женщина? Она назвала меня дураком. Своенравным рыцарем. Дон Кихотом. Заявила, что я считаю себя чересчур важной персоной. Мол, стоит кому-то на этом сыграть, и я охотно делаю что угодно, даже если при этом нужно броситься на мельницу с копьем. Так и сказала.

— А ты просто стоял и слушал, как тебя оскорбляют? — недоумевает Буйвол, сминая газету.

— Ну, честно говоря, мне это показалось весьма забавным. И я подумал: посмотрю-ка, чем она закончит свою речь.

— И?

Митинг проходил в главном офисе «Форд мотор компани». Теперь лимузин, сопровождаемый полицейскими машинами, выезжает из ворот, возле которых толпятся протестующие. В автомобиле отчетливо слышны их крики. Люди потрясают кулаками и разевают рты. Да и плакаты соответствующие: «Долой Уильямса!», «Новый президент погубит Америку!». На уличном фонаре болтается в петле его кукла в синем костюме.

Чейз чувствует, как где-то внутри шевелится старый добрый гнев. Как же хочется распахнуть дверь, сломать о колено эти глупые транспарантики, помочиться в разинутые рты смутьянов. Но президент лишь кладет руку на дверь и отвечает Августу:

— Напоследок она сказала, что я был бы сам себе хозяин, если бы не толстая пиявка, присосавшаяся к моему заду.

Машина миновала ворота и теперь едет по опустевшим улицам Дирборна. Серое небо напоминает цветом асфальт. Чейз отрывается от созерцания пейзажа за окном и оглядывается на Буйвола. Тот сощурил глаза и обиженно поджал побелевшие губы:

— Понятно.

И вся ярость Уильямса тут же испаряется, словно из водопровода спустили всю горячую воду. Слишком уж грустный у Буйвола вид. Старый друг. И вполне возможно, единственный.

— Прости.

Всю эту неделю он с трудом сдерживался: пульс постоянно учащается, его захлестывает адреналин. Вчера Чейз едва не ударил кулаком по звонящему телефону. Он чуть-чуть не сорвал с себя одежду и не выскочил в окно во время недавнего заседания. Едва не прижал к стенке в коридоре девушку-стажера в обтягивающей юбке. Теперь он переводит взгляд с запрещающего знака на углу на пятно на своих ботинках, потом на бьющуюся о стекло муху, на карий глаз Буйвола. Август внимательно вглядывается в него.

С того самого момента, когда люпекс очутился в унитазе, на душе у Уильямса неспокойно. Ему кажется, что его секрет написан большими буквами прямо у него на лбу. Это ведь почти предательство. Он может в любой момент сорваться, и тогда все узнают правду.

Чейз старается не смотреть в глаза Буйволу, спрятаться от его проницательного взгляда. Наклоняется к мини-холодильнику, достает оттуда банку колы, открывает, слизывает пену и говорит:

— Слушай, я вот тут думал…

Буйвол долгое время молчит, но потом все-таки интересуется:

— О чем?

— А вот о чем. Представь, что ты заперт в стальной клетке размером двадцать на двадцать футов. Голый и без оружия. Какое самое большое животное ты смог бы прикончить в таком состоянии?

Буйвол обдумывает вопрос, на щеках его появляются ямочки.

— Ну и настроение у тебя сегодня, — наконец фыркает он. — А что, я обязательно должен быть голым?

— Увы.

— А другие правила есть?

— Да. Правила есть всегда: куда же без них, — говорит президент, и это чистая правда. — Животное должно быть достаточно большим. Так что если ты вдруг захочешь смухлевать и назовешь, к примеру, малиновку… Вообще-то, это не зверь, а птица, но неважно… Тогда, друг мой, представь себе около трехсот малиновок. Или даже больше! И все они долбят тебя маленькими клювиками. Тюк-тюк. Прямо в глаза. — Чейз размахивает руками, изображая гипотетических кровожадных малиновок, и Буйвол со смехом отшатывается.

— А как насчет водоплавающих? — интересуется он. — Скажем, акула подойдет?

— Думаешь, ты сможешь прикончить акулу?

— А почему бы и нет?

— Ну ладно, тогда правило будет такое: если животное морское, клетка будет повернута под определенным углом так, чтобы половина ее находилась в воде.

— А животное знает, что происходит? Или недоумевает, с какой стати к нему в клетку посадили еще какого-то парня…

— Нет, животное в курсе. И в свою очередь, тоже хочет тебя прикончить.

— Ну, тогда я выбираю жирафа, — отвечает Буйвол, разглаживая мятую газету.

— Почему жирафа? — искренне изумляется Чейз.

— Да потому, что в такой маленькой клетке ему пришлось бы сложиться пополам. Бедный зверь не смог бы даже пошевелиться. И я бы запинал его ногами до смерти.

— Хороший ответ.

— А ты сам кого бы выбрал?

Чейз отпивает колы. Благодаря кондиционеру на банке сконденсировались крошечные капельки, и она стала скользкой. Уильямс смотрит в окно, которое из-за включенного верхнего света превратилось в зеркало. Пытается расфокусировать взгляд, представить себе клетку и забившегося в угол зверя, но видит только свое отражение.