— Издаг идет, — сдавленно сказала мама.

Издаг — тетя жениха. По обычаям горских свадеб, родственницу жениха, первой появившуюся в день свадьбы у невесты, привязывали веревкой к столбу и требовали за нее выкуп: тазик халвы, бузу и хлеб.

— Свяжем ее! — крикнула Сапинат и стала снимать квал с одного из кувшинов.

Но Издаг проворно схватила пуховую подушку. Ведь если родственница жениха успевала взять какую-нибудь вещь из приданого, то выкуп должны платить родители невесты.

— Прозевали, — засмеялась Шахрузат. — Ничего, я это предусмотрела. — Она пошла в комнату и вынесла оттуда большой платок, будто сотканный из солнечных лучей. В углу платка красными шелковыми нитками была вышита ветка с распустившимися розами. Кисти у платка были длинные и вывязаны как кружева. Шахрузат дважды встряхнула его и накинула на голову Издаг.

— Ну, утонула Издаг в платке! — крикнула Сапинат и, повернувшись к женщинам, встала рядом с Шахрузат. — Платок-то невеста сама связала. Золотые руки у нашей Жамилат! Да и неудивительно. Разве такая мать нерадивую дочь воспитает? — И, послюнявив нитку из кисти платка, объявила: — Чистый натуральный шелк!

Я во все глаза следила за происходящим, но вступать в разговор не смела. Еще дома бабушка приказала мне: «Спросят — отвечай, а нет — молчи, будто твой рот полон гороха. Чем скромнее девушка, тем выше ей цена».

Пока женщины рассматривали платок, Субайбат наклонилась к бабушке и шепнула:

— Чует мое сердце, что не зря Сапинат так расхваливает приданое. Не сегодня завтра она пойдет сюда сватать вторую дочь — Манаршу. Точно тебе говорю, ты ведь знаешь, мне достаточно увидеть иголку, я уже догадываюсь, какая за ней потянется ниточка.

— Такое приданое, сестра Субайбат, привлечет очень многих, — тихо ответила ей бабушка.

Бабушка всегда была осторожна и мало кому поверяла свои мысли, но Субайбат считала человеком, какому не страшно открыть сердечные сундуки. «Субайбат, — говорила она, — бесценная женщина. Гони к ней верблюда, скажет, что и божьей коровки не было. Умна, потому что знает цену словам «не видела», «не слышала».

— А пух в подушках какой! — Сапинат взяла у Издаг подушку и подбросила ее. — Воздушная совсем. Такая большая, а легкая, хоть иголкой подними. Вай, Шахрузат, откуда ты достала такие вещи? Открой секрет, мы ведь тоже матери!

— Я несколько раз в Астрахань ездила за пером. Привезла, просушила, по перышку общипала. Ничего, кроме пуха, не оставила.

— Вай, подушки-то одна к одной, десять штук, не отличишь друг от друга, и к каждой по две наволочки… — волновались женщины.

— Ох как хорошо, — улыбалась Издаг, — но сколько бы вещей невеста ни принесла, у нас, слава аллаху, найдется место для них. Разве плохой дом построил Абакар сыну? Придете — увидите!

По обычаю, одного из родственников жениха посылали на разведку посмотреть приданое, прикинуть, где и что поставить, чтобы, когда привезут вещи в дом, где будут жить молодые, не создавать лишних хлопот. Издаг как раз и была таким разведчиком.

— А сундук уже закрыла? — спросила Сапинат. Она ни на шаг не отходила от Шахрузат, расхваливала каждую вещь. — Вот бы посмотреть, что там.

Тут все взоры обратились к большому коричневому сундуку, обитому железом. На стенках сундука переливались золотые полоски, которые скрещивались на крышке и делили ее на квадратики. В сундуке обычно лежали подарки невесты родственникам и родителям жениха. Невеста должна была раздать подарки после брачной ночи.

Так и ходили женщины по двору, от одних вещей к другим, пока солнце не встало над их головами. Все стучали по тарелкам — фарфор ли, по саргасам — чиста ли медь. Ощупывали платье невесты — дорогая ли ткань.

— Ну хватит, — объявила Издаг, — видите, как высоко поднялось солнце, пора идти к роднику наполнять кувшины и гульгумы.

По обычаю, в день свадьбы в дом жениха вносили кувшины, полные ключевой водой. За ней должны были идти все, кто смотрел приданое. Воду старались брать из дальних горных родников, потому что чем чище она, тем счастливее сложится жизнь новобрачных. И хотя кувшинов и гульгумов обычно на всех не хватало, шествия к роднику всегда были торжественными и веселыми.

— Мы готовы, Издаг, нас врасплох не застанешь! — закричала Сапинат, а мама толкнула бабушку в бок и сказала:

— Погляди-ка, она уже с Шахрузат стала «мы»!

— И не говори, — засмеялась бабушка, — смотри, какой кувшин берет! — Сапинат схватила самый красивый кувшин с птицей на крышке.

Женщины разобрали и остальные кувшины, а мне, конечно, не досталось и гульгума. Сапинат лезла вперед, все хотела спуститься первой по лестнице и возглавить шествие. Но бабушка схватила ее за руку:

— Подожди, куда несешься?! Тут и постарше тебя есть, да и по крови ближе этому дому. Разве так выносят первые вещи невесты? Надо решить, кто будет встречать у ворот, не знаешь, что ли?

— Вай, я всегда обо всех забываю, когда веселье и свадьбы! — засмеялась Сапинат, переведя разговор на шутку.

— Уж конечно, забывает она! — опять зашептала бабушка Субайбат. — Лгунья! Хитрости и лицемерия — дай бог всякому, а будто не видно, что у нее на уме.

— Патимат, иди встречай у ворот, — обратилась Шахрузат к бабушке.

— Что ты говоришь, сестра моя по вере, разве мне можно допустить такой грех? Я жила с мужем всего два года. Иди и встречай сама. Всю жизнь живете в ладу, свили гнездо, вывели птенцов, теперь они окрылились, и ты их достойно провожаешь из дома. Пусть твои дети будут так же счастливы, как ты. — И бабушка замахала руками.

— Правильно, правильно, — подхватила Сапинат, — если у дочери жизнь сложится, как у вас с Джалалудином, чего лучшего желать?!

Процессию к роднику возглавила сама Шахрузат. Когда мы подошли к воротам, к нам присоединилась Алифат.

— В добрый час! В добрый час! Пусть молодожены живут столько лет, сколько капель поместится в этих кувшинах! — затрещала она.

— И еще, — засмеялась бабушка, — дай аллах им хоть часть твоей энергии!

— И пусть он эту энергию направит по другому руслу! — добавила Субайбат.

Но Алифат не поняла насмешки, махнула рукой и продолжала:

— Иду от Абакаровых. О, там достойно готовятся встретить невесту: две никелированных кровати, пять стульев. Правда, у Зайнулабидовых было лучше. Стол — не раздвижной. Зарезали трех баранов, одного быка. Из Кахиба пригласили барабанщиков и зурнача. Говорят, музыканты запросили по тысяче рублей старыми деньгами. Под ноги невесте постелют розовый палас. Видно, Жамилат родилась в сорочке.

— О аллах! Никто не знает, что кого ждет, — не удержалась бабушка, а Субайбат добавила:

— Не в вещах счастье. Пусть сольются сердца молодых, как две речки, встретившиеся в пути.

Сапинат, взяв Алифат под руку, стала подробно расспрашивать