не выглядеть совсем скандально на апелляции, другим полицейским и следователям, которым поручили заново отработать уже мою версию, так же приказали проявить рвение, и те стали рыть землю копытом, в поисках третьего фигуранта дела, чтобы обрадовать начальство результатами. И доказать мою неправоту. Или правоту. Как повезет. Хотя большинство, как мне по секрету сказала СоМи, все-таки были на моей стороне, из тех своих коллег, с которыми она общалась и была знакома по службе.

Но результатов у "моей полицейской" по личному следствию и выяснению заказчиков, кто же стоит за всем этим, все равно не было.

В воскресенье еще СунОк сообщила интересную вещь:

- Твоя подружка из школы звонила. Говорила, видела тебя по телевизору. Просила перезвонить.

- Понятно. Хочет узнать подробности у меня, чтобы затем все слить репортерам. Небось, теперь жалеет, что поудаляла те видео. Если позвонит еще, то в следующий раз скажи, что я ее номер заблокировала, и теперь он в черном списке, а найти и вспомнить, кто она такая, не могу. У меня же амнезия. Ничего не поделать. И вообще скажи, что у меня больше нет подружки. Мне мама запрещает общаться с теми, кому родители запрещают общаться со мной, - припоминаю причину, почему она отказалась общаться со мной.

Вот это и оказалось самое противное, то, как повели себя, казалось бы, совсем посторонние и не причастные к этому делу люди. Они вели себя как зомби, которым не хватало мозгов. Им дали указание, они и следуют одному курсу.

После выхода интервью на телевидение, в мамин ресторанчик перестали ходить некоторые клиенты и соседи, которые стали узнавать меня.

Вот эта тема и стала предметом нашего сегодняшнего обсуждения, после того как СунОк вернулась с учебы. Мы сидели в общей гостиной, время позволяло, так как посетителей стало заметно меньше, и мама стала часто жаловаться на это.

- Посмотри, что ты наделала, ЮнМи, - сокрушается ДжеМин.

- Я? - удивляюсь сам, не желая признавать вину и брать всю ответственность на себя. - А может, вспомним, как это ты с СунОк хвастались тут перед всеми мной. Теперь, когда они увидели меня, опять я виновата? Интересно получается у вас. Всегда виновата ЮнМи. Как это вообще работает? Они же сюда жрать приходят, а я-то к этому теперь каким боком имею отношение. Или они просто кушать не могут, такую личную неприязнь ко мне испытывают?

Мама ничего не стала говорить на это, не хотела признавать свою неправоту перед мелкой соплячкой дочерью.

- ЮнМи, ты могла бы хотя бы предупредить. Почему ты не думаешь об остальных? Я, может, и не стала бы тебя отговаривать, а наоборот поддержала. А теперь я узнаю последней. Меня начинают обвинять, что я не следила за тобой. И мне остается только оправдываться и извиняться.

- Вот уё... - удержался я от ругательства. Сколько раз я ей говорил не извиняться ни перед кем. А если что, сваливать всю ответственность на меня, так нет же. Традиции. Черт бы их побрал. Опять я косячу, а страдают другие. Привык в прошлой жизни ни от кого не зависеть и не оглядываться на других. Только бабушка была, но про нее знали лишь единицы. А тут новая семья. Надо начинать как-то вникать в их положение, а то сейчас из-за меня только проблемы. Тем более в этой долбаной стране, что шагу нельзя ступить, а на тебя уже пялятся десятки глаз. Или десятки объективов. И сразу начинают учить, попрекать, воспитывать. Унижать. Даже уже такую взрослую женщину. Надо что-то с этим делать.

- Нам нужно продержаться два месяца. Потом пройдет апелляция. Сами побегут перед тобой извиняться за то, что ругали тебя, думая, что ты не так воспитала дочь.

- Еще не факт, что пройдет, а не перенесут. Или что ты выиграешь. И что на этом все закончиться, - вмешалась СунОк с очень оптимистичным нравоучением. - И нет, никто не побежит к нам обратно извиняться. У нас в стране так не принято.

- То есть, если я младше, то обязана извиняться за все, а для тех кто старше правил не существует, подумаешь ошибочка вышла. Да какого х@я здесь происходит, что за бл@дская страна? - невольно сжимаю свои кулаки, которые прямо так и хочется об кого-нибудь почесать. Гуань Инь, куда же ты меня отправила? И ведь сразу знала, что со мной так будет. Если бы не стерла мне память, если бы не предупредила меня, я бы тут уже из-за своего характера натворил дел. Да и так сейчас выходит уже хуже некуда. Как меня это все достало.

- Ты что, против нашей страны? - возмутилась СунОк. - Ты что не патриотка? Не вздумай такое сказать где-то.

- Не забывай, ЮнМи ничего не помнит и не знает, и наша задача научить и помочь, - говорит ДжеМин СунОк.

- Патриотка? Пф-ф-ф. На кой мне это? Что ваша страна сделала для вас? У вас что, есть перспективы? Вы ее должны за что-то благодарить и восхвалять? Назовите хоть одну причину.

- Нельзя критиковать власти и начальников, потому что они старше и знают как лучше, армию и полицию, потому что они нас защищают, нашу культуру и традиции, которые показывают, какая наша страна лучшая во всем, - разродилась СунОк воинственной патриотической речью.

- А понятно. У нас здесь демократия и свобода, поэтому можно говорить все, но только то, что нам разрешают говорить. Удобно. Почему всем можно делать из меня преступницу - да потому что так решили сверху, подставить и назначить меня виноватой. А когда я делаю в ответ подобное: обвиняю настоящих преступников или пытаюсь добиться оправдания, доказать свою непричастность или убедить всех в своей невиновности - это вдруг запрещено, потому что мне не разрешили этого те, кто наверху. И опять