Я забралась на него, натягивая на нас одеяло и оборачиваясь вокруг него, чтобы его тело могло напитаться теплом моего. Его дрожь немного утихла, и он вздохнул, наклоняя голову, чтобы поцеловать меня в лоб.

— Я люблю тебя, Татум, — выдохнул он.

— Не надо, — взмолилась я, сдавленное рыдание вырвалось у меня, когда я крепче прижала его к себе. — Пожалуйста, не говори «прощай».

— Я был бы плохим мужем, если бы ушел, не попрощавшись, — сказал он мягко, слишком мягко для Киана Роско. — И я серьезно. Я люблю тебя. Я должен был сказать это раньше. Я должен был сказать это тысячу гребаных раз, а теперь, возможно, смогу сказать это только один раз.

— Прекрати, — умоляла я, мои слезы свободно текли ему на грудь. Его кожа была холодной на ощупь, и я обняла его крепче, желая отдать ему каждую каплю тепла своего тела. Я бы заплатила любую цену, заключила любую сделку, чтобы спасти его. Если бы я только знала, как вызвать дьявола, я бы уже продала свою душу. — Ты никуда не пойдешь.

Он погладил меня по волосам, и мы немного помолчали, прежде чем он заговорил снова.

— Наша история была довольно запутанной, не так ли, детка? Но я бы не захотел ничего менять. Все, что я когда-либо заработал в жизни, было выковано в грязи, крови и боли. Я просто никогда не ожидал, что получу что-то столь совершенное, как ты.

— Киан. — Мои слезы текли по его коже, и я уже ничего не могла сделать, чтобы остановить их. — Наша история не закончена. Мы собираемся пройти через это, и пандемии придет конец. Впереди нас ждет еще много времени.

Он нашел мою руку, переплел свои пальцы с моими и провел большим пальцем по кольцу, которое связывало меня с ним.

— Куда мы отправимся, когда все закончится?

— Куда захочешь, — пообещала я. — Куда ты хочешь поехать?

Он замолчал, размышляя об этом, продолжая водить большим пальцем по моему обручальному кольцу.

— Хай Рокс, — решил он.

— Парк развлечений? — Я спросила, и он кивнул.

— Папа никогда не водил меня туда. Говорил, что это для детей. И, очевидно, то, что мне восемь лет, означало, что я уже не ребёнок. К тому времени, когда я был подростком, я решил, что я слишком взрослый и чертовски крут для этого дерьма. Но, наверное, я был идиотом. Потому что теперь я никогда не смогу пойти.

— Тебе придется пойти. — Я приподнялась, упираясь руками в подушку по обе стороны от его головы и заглядывая в его темные глаза. — Мы пойдем вместе.

Он слегка улыбнулся, но это была самая грустная улыбка, которую я когда-либо видела. Я наклонилась и поцеловала его, ощущая вкус моих собственных слез на его губах и стойкий аромат мужчины, который заявил, что я принадлежу ему, и на которого я тут же заявила права в ответ. Мы вместе шли к краю смерти в этой комнате, я была рядом с ним, и я не позволю ему ускользнуть от меня. Я бы оттащила его назад, когда это будет важнее всего.

Я сползла вниз по его телу и свернулась калачиком, перекинув свою ногу через его ногу, а голову ему на грудь, стараясь не сломаться. Киан запустил пальцы в мои волосы, и мое сердце забилось в такт с его.

— Поспи со мной, — попросил он, и я почувствовала, что он просит гораздо большего.

Я кивнула, сжимая его руку, отдавая ему это, слишком боясь отказаться, если это было его последнее желание. Но боль, которая причинила мне это, была невообразимой.

Мое дыхание стало поверхностным, когда мы обнимали друг друга, казалось, что не существует ничего, кроме часов между сегодняшним днем и рассветом. И я была уверена, что они определят все. Для него это было все, жизнь или смерть. И все, что я могла сделать, это молиться о жизни.

— Я люблю тебя, Киан, — сказала я ему, имея в виду это из глубины своей души.

— Я этого не заслужил, но, возможно, смог бы, если бы у меня было немного больше времени, — выдохнул он.

— Ты это заслужил, — твердо сказала я, зажмурив глаза. — Никогда не говори иначе. Ты для меня все, Киан.

— Приятно это знать, детка. По крайней мере, я сделал тебя своей до конца. Я могу сказать, что у меня был один хороший поступок, — удовлетворенно сказал он, крепко обнимая меня, и вскоре уснул, оставив меня с разбитым сердцем.

Я продержалась, наверное, всего час, наблюдая за ним, прежде чем изнеможение погрузило меня в темный и мучительный сон. Тот, где пальцы Киана выскользнули из моих, и я нигде не могла найти его в бесконечном лабиринте вечной ночи.

Я провел в Эш-Чемберс большую часть ночи, не в силах справиться с тишиной в комнате Киана, пока дожидался утра и новостей о его успехах. Согласно всем исследованиям, этот день, скорее всего, решит его судьбу, и, судя по пепельному выражению лица Татум, когда она в последний раз выходила, чтобы отнести еду в комнату для них двоих, мне было трудно надеяться на лучшее.

Он ничего не ел уже два дня, и теперь, когда его горло так распухло, что он с трудом мог глотать, ей пришлось растирать его таблетки и давать ему их с водой. Я знал, что она не хотела сообщать мне эту новость, но она знала, что лучше не врать, и это выглядело не очень хорошо. Он угасал быстро и неумолимо, и большую часть последних двадцати четырех часов он тоже спал, лихорадка лишала его сил, поскольку вирус поражал его тело.

Врачи, с которыми я ежедневно созванивался по видеосвязи, начали бросать на меня снисходительные, покровительственные взгляды. Их последним советом для меня было подготовиться. Ну и пошли они к черту. Это им нужно было подготовиться, потому что я провел вечер, делая все возможное, чтобы разрушить их гребаные жизни из-за того, что они отказались от него, а завтра они обнаружат, что уволены со своей гребаной работы и находятся под следствием за несколько довольно серьезных преступлений, которые, несомненно, были связаны с их жалкими задницами. Никто не отказывался от Киана Роско, и оставался безнаказанным.

Но, несмотря на ту небольшую победу, которую я одержал над ними, я не мог отрицать безнадежную панику, которая начала охватывать мои конечности.

Моя жизнь была чередой непредсказуемых потрясений, и я был дураком, попав в