– Вы поражаете меня, милорд, – несмотря на вашу молодость, вы всех знаете, со всеми знакомы, – сказала Джейн.

– Я очень общителен и мне интересны люди, – засмеялся Энтони. – Путешественники открывают новые страны, а я открываю для себя новых людей. Это так увлекательно, находить и открывать новых людей.

– Увы, мне это недоступно! – с сожалением сказала Джейн. – Я выросла затворницей под строгим надзором своего опекуна, которого вы считаете добрым человеком. Я почти ни с кем не зналась.

– Однако теперь у вас огромные возможности для знакомства, – заметил Энтони. – Вы могли бы завести десятки друзей, не говоря уже о полезных связях.

– Нет, это не по мне. Я не верю в дружбу по расчету.

– Расчет – это фундамент, на котором держится мир; все в мире строится на расчете, – возразил Энтони. – Так заведено от Бога: он дал нам десять заповедей, чтобы мы соблюдали их – разве это не расчет? Будете соблюдать заповеди, можете рассчитывать на Царствие Небесное; не будете – договор расторгается. Блестящий образец расчета! А учение Спасителя, о котором вы упомянули – что это, как не расчет? Тоже случай договорных взаимных обязательств между Господом и человеком. Таким образом, расчет идет от Бога и наш Бог – расчет. Взгляните внимательно, милая леди, везде вы найдете расчет. По расчету живут как наши католики, так и ваши протестанты, в этом у них нет различий.

– Вы кощунствуете! – возмутилась Джейн. – Отношения между Богом и человеком есть великое таинство. Глубокие чувства лежат в основе этих отношений: вера, надежда и любовь, а не ваш плоский расчет!

– Простите меня, Джейн. Я увлекся краснобайством и согрешил, – Энтони умоляюще сложил руки на груди. – Ваши слова о расчете напомнили мне одну сцену, которую я недавно наблюдал. Хозяева дома выгоняли семью, что не могла больше платить за аренду. Беднягам некуда было податься; пытаясь успокоить своих испуганных детей, они в растерянности стояли на улице, а хозяева дома жаловались, как трудно нынче жить, какие большие расходы, как приходится считать каждый пенни. Затем выгнанное из дому семейство побрело куда глаза глядят, а хозяева все продолжали жаловаться на свою тяжелую жизнь.

Самое забавное, что я знаю этих хозяев: они весьма обеспеченные люди, имеют собственное дело, с которого получают неплохой доходец, и владеют четырьмя или пятью домами в Лондоне. Один из этих домов сдается под жилье для бедняков; аренда приносит моим знакомым небольшую сумму, однако ее хватает на покрытие каких-то там пустяшных расходов на ведение основного дела. Это важное обстоятельство заставляет моих добрых друзей аккуратно взыскивать арендную плату, не давая никаких отсрочек и поблажек, и безжалостно выгонять на улицу тех, кто заплатить не может. «А что поделаешь, нам нет расчета держать должников», – говорили они мне.

– Вы, конечно, скажете, что эти ваши знакомые принадлежат к евангелической вере? – спросила Джейн.

– В том-то и дело, что к католической! – воскликнул Энтони. – Если бы они были протестантами, я бы мог понять их нравственные основания. Кальвин утверждал, что каждый человек от рождения предопределен Господом к спасению или проклятию; знак же предопределения – успех или неудача в жизни. Те, кому удалось добиться успеха, определены к спасению; те, кто потерпели неудачу в жизненных делах, намечены Господом к погибели. Исходя из этого, бедняков нечего жалеть, ведь сам Бог проклял их.

Но в нашей вере иные представления: следуя словам апостолов, мы полагаем, что все люди равны перед Господом: богатые и бедные, знатные и незнатные, наделенные властью и подчиняющиеся ей, хозяева и рабы. Спасение же человека зависит исключительно от того, сможет ли он очистить от грехов душу и сердце, чтобы войти в сонм святых перед ликом Господа. Вот почему меня задел за живое поступок моих знакомых. Денежный расчет взял у них верх не только над расчетом небесным, но и над мыслью о спасении души.

– Чему удивляться? – сказала Джейн. – Они берут пример с главы вашей церкви. Поведение пап бывает просто ужасным…

– Не будем трогать святейших пап, милая Джейн! Пути Господа неисповедимы, – прервал ее Энтони. – Я думаю, что циничный расчет, бессовестная корысть и бесстыдная погоня за чистоганом, поразившие Англию, подобно чуме, заразили нас при короле Генрихе. Своими реформами он погасил божью искру в народе и открыл дорогу самым низменным порывам. Недаром одной из первых жертв этих реформ пал сэр Томас Мор, великий человек, не принявший их и сложивший голову на плахе.

– Но в старые времена тоже творились ужасные вещи, – возразила Джейн.

– Да, было много зла, но было и добро, сострадание, человеколюбие, бескорыстие и милосердие!

– Вы говорите как… – Джейн не закончила фразу.

– Как государственный преступник? – усмехнулся Энтони и, вздохнув, провел ладонью по лицу, будто отгоняя наваждение. – Ах, добрая милая Джейн, ваша душевная чистота поистине опасная штука! Она заставляет забыть об осторожности, а это непозволительная роскошь в нашу эпоху.

– Нет, вы не так меня поняли! Вы можете быть со мною откровенны до конца, мне это приятнее, чем слушать слащавые комплименты, – Джейн ободряюще дотронулась до его плеча. – Сегодня вы открылись мне с неожиданной стороны, и хотя я не согласна с вами, но мне нравится ваша искренность.

– Благодарю вас, Джейн… Но о чем мы с вами беседовали?.. Да, о сэре Роберте и королеве… Так они поссорились из-за того, что сэр Роберт считает себя ущемленным вниманием королевы? Это прискорбно. А знаете ли, мне пришла в голову неплохая идея: не попробовать ли мне потолковать с сэром Робертом по-приятельски? Может быть, мне удастся образумить его? – Энтони вопросительно посмотрел на Джейн.

– Если бы вы были его близким другом, это, возможно, принесло бы пользу. Однако вы были знакомы так давно и поверхностно… – с сомнением произнесла Джейн.

– Вы правы. Что же, забудем об этом… Смотрите, какой восхитительный закат сегодня! На небе ни облачка, воздух прозрачен и наполнен розовым цветом, верхушки деревьев озарены лучами заходящего солнца, свежие молодые листья трепещут от теплого ветерка. Чудесный вечер, не правда ли?

– Да, чудесный вечер, – рассеяно кивнула Джейн, думая о своем, и добавила: – Быть может, ваша идея не так плоха. Попробуйте поговорить с сэром Робертом; мне очень