Еще один шаг вперед, возможно, еще чуть-чуть ближе к цели — к бродяге-насельнику и его сведениям. Если только он все еще жив, если только у него есть сведения, если эти данные — то, что им нужно, если Валсеир сказал правду, если все это не устарело безнадежно, не лишено какого-либо смысла, не навеяно ложной уверенностью в том, что существует сеть тайных ходов, доступ к которой имеют лишь насельники; и при этом они не желают делиться своими тайнами, возможно никак не связанными с насельническим списком.

Фассин искал средство выйти на то, чем он уже дважды успел воспользоваться. Он уже побывал по меньшей мере в двух насельнических червоточинах, оставил у себя за спиной полгалактики, но так ни на йоту и не приблизился к разгадке тайны этой системы невидимых входов-выходов и скрытых коридоров. Его проводили по этим лабиринтам, когда он пребывал без сознания под воздействием какого-то сонного зелья, словно сказочная дева из готического романа, но к тайне и близко не подпускали.

Он все еще пытался изобрести способ захватить «Велпин», но надежды на успех не было. Проблему доступа в тайные ходы это не решало. Для начала было бы неплохо придумать, как не уснуть, пока они совершают свои безумные переходы, но Фассин понятия не имел, как это сделать.

Если бы он мог вернуться назад во времени к Апсилу, на Совместный комплекс Третьей Ярости и попросить его вмонтировать в газолет вспомогательные системы, которые действовали бы при выключении основных, создавая иллюзию, будто машина совершенно обесточена, хотя она сохраняла бы способность воспринимать и оценивать… тогда это было бы возможно. Но даже насельники не утверждали, что обладают машинами времени, а у Фассина не хватало знаний, чтобы самому внести такие усовершенствования в систему газолета, даже при наличии средств и времени, но их не было.

Может быть, ему как истинному майору окулы следовало вернуться в Меркаторию, доложить начальству о случившемся и ждать новых приказов. Но для него окула ничего не значила ни теперь, ни прежде, а того, что было для него важно, уже не существовало.

Он даже мог бы попробовать связаться с запредельцами, но, пока он не нашел ключа к насельническому списку, какой в этом смысл? И вообще — что, если именно они стояли за уничтожением клана, пусть и не ведая об этом? Готов ли он к такому великодушию?

И может, теперь в его возвращении не было никакого проку. Уже прошло семьдесят дней с тех пор, когда Фассин нырнул — скорее упал — в атмосферу Наскерона. И больше месяца, по земным меркам, — после сражения в шторме. Кто знает, сколько еще придется искать Лейсикрофа, гоняться за ним по галактике? А если он все время будет приближаться к насельнику, но так никогда и не догонит? А может, он добудет эти драгоценные данные, вернется и обнаружит, что все кончилось, система захвачена или целиком превратилась (как поверхность Третьей Ярости) в лаву и шлак, уничтожена кем-то из противников, а то и обоими в борьбе за то, чего уже нет.

И тем не менее эти данные теоретически должны оставаться важнейшей информацией, которую когда-либо получал человек. Но даже если ключ к насельническому списку и в самом деле существовал, тот факт, что насельники могли пользоваться тайной сетью ходов под носом у остальной галактики (и делали это уже бог знает сколько миллиардов лет), заставлял усомниться в том, что жалкая бумажка, исписанная хоть какими алгебраическими закорючками, может иметь серьезное значение.

Все же несмотря ни на что он и помыслить не мог ни о чем другом — только продолжать поиски и надеяться, что от его находки, которую все так ждут, будет хоть какой-то прок.

Фассин набрал в легкие воздуха, ощущая соль на губах.

Он уже больше не сомневался, что все это происходит с ним по-настоящему, а если нет, то вовсе не стыдно обмануться — уж больно хорошо сработана эта виртуальная среда. Ничего похожего на это (на этот суровый, изъеденный бурями берег) нигде в системе Юлюбиса не было. И звезды тут тоже были совсем другими.

Что-то привлекло внимание Фассина. В нескольких километрах от него вода в океане поднималась громадным пологим куполом, стекала с гигантской уплощенной полусферы, темной, опоясанной лентами пены. Полусфера поднималась из глубин, предвещая взрыв, которого не будет; она все увеличивалась в размерах и поднималась выше, посылая растревоженные волны вперед к утесам. И наконец этот призрак (двойное блюдце диаметром два километра) целиком высвободился из моря и медленно полетел к берегу, соленый дождь пеленой сыпался с его днища, разглаживая израненную тенью поверхность вод.

К Фассину подплыл Айсул, кивнул в сторону моря.

— Ну вот, карета подана.

Они плавали, стояли и парили в полуосушенном хрустальном зале громадного корабля-блюдца. Аумапил из Аумапила плавал в воде — жирный угорь размером с дельфина-касатку, из спины которого торчал огромный сложенный веер паруса. Фассин стоял на широком карнизе, все еще скользком от соленой воды, а Айсул и истиннодвойня Кверсер-и-Джанат (их уговорили-таки спуститься; они щеголяли двухперсонной верхней одеждой, ослеплявшей необыкновенным блеском и раздваивавшейся, как э-костюм) парили в воздухе над огромным бассейном. Фассин снова поймал себя на мыслях об Осеннем доме, Словиусе и его бассейне.

Аумапил из Аумапила (тот самый Аумапил из Аумапила, как сразу же сообщил слуга, который провел их по широкой наполненной водой трубе в приемную, — человек и насельники шествовали в пузыре воздуха, заключенном в алмазную сферу) был не просто заслуженно знаменитым ученым, знатоком синктурии: он был неизмеримо богатым и знаменитым ученым, знатоком синктурии.

Подводная звуковая система издавала нескончаемую, казалось, песню — сплошь из высоких трелей. Не иначе как «Приветствуем тех, кто прибыл издалека».

— Услышав эту песню, тут же хочешь вернуться обратно, — вполголоса поделился Айсул с Фассином, когда они принимали то ли напиток, то ли газ для вдыхания.

Они побеседовали о Лейсикрофе. Их хозяин, говоривший сквозь маленькую парящую сферу, сказал, что они опоздали на несколько лет, после чего Айсул выразил решимость отправиться на поиски насельника.

— В таком случае, — сказал сцеври, — вы должны взять меня с собой.

— Должны?

— Должны?

— Потому что я знаю, куда он направился, — сказал сцеври, словно это объясняло все.

— А вы бы не могли сказать нам куда? — жалобно проговорил Айсул.

— Вы нам только скажите в какую сторону.

— И мы отправимся.

Сцеври принялся извиваться в своем огромном бассейне, отчего вода забурлила. Он рассмеялся. Мягкий серебряный звук из парящего в воздухе громкоговорителя.

— Я бы мог, но меня всегда не покидало ощущение, что мой друг Лейсикроф попутешествовал даже больше меня, особенно среди газов Нхуасте. Я думаю, вы могли бы направиться туда, поскольку вы прибыли не через портал червоточины, а он удалился не через него. Понимаете? У меня свои источники информации. Я знаю, что происходит. Вам меня не провести. Я не так глуп. Вы и ваш маленький друг-расточитель отправитесь назад на Нхуасте.