— Видимо, твое наследство, — улыбнулась она.

Гар только хмыкнул.

— Я не лезу туда, насколько могу, но интересы семьи с серебром в гербе, которые я блюду, — это уже политика.

— Тогда я желаю тебе самых долгих лет жизни, чтобы мне не пришлось этим заниматься как можно дольше, — совершенно искренне сказала девушка.

Тут дядя засмеялся в голос.

— Не печалься, ты уже делаешь успехи. Я бы в жизни не подумал, что кто-то заключит договор с Подземьем, а ведь я двадцать лет занимался восстановлением на престоле истинного королевского рода.

Вот почему он так странно воспринял идею племянницы занять трон Чаши вместо Трейра! Но переваривать эту новость сейчас времени не было — требовалось разобраться с тем, что уже происходило совсем рядом. Чирик снова взмыл в небо, неся принцу Подземья просьбу рассказать о происходящем и передать Кор Мара под знамена Севера.

Чтобы не терять времени — и, чего уж там, скоротать мучительное ожидание, — дядя и Фердинанд по просьбе Жозефины занялись составлением великого договора о мире; по ее же настоянию он начинался так: «Сим утверждаю, что жители Подземья имеют равные права с людьми при условии исполнения наших законов и обязанностей в пределах моей власти». Как бы там ни обернулось уже совсем недалекое будущее, Жозефина не собиралась вовсе отказываться от своего слова Исшалю — пусть ей не достанется трон Чаши, но как Хранительница Севера (и, скорее всего, его Предводительница) она уж точно могла исполнить обещанное, позволив подземникам свободно ступать по земле, вести торговлю и заключать браки и наконец с течением времени перестать быть чудовищами, которыми пугают детей, не различая их с тварями Корней.

Постоянное присутствие разума Виктора приблизилось, обратившись прямым соприкосновением.

«В замке что-то плохое».

Жозефина мгновенно подобралась и заглянула в глаза грифону.

«Бяки?»

«Пока нет, но скоро будут».

— Я тоже это чувствую, — тихо сказал Фердинанд, глядя на ощетинившихся, напрягшихся Зверей. Жозефина, не обладавшая столь тонкой чувствительностью к Тьме, какая была у созданий Ветвей, сама потянулась к Кор Мара, тщась ощутить происходящее.

В замке угрожающим крещендо взмывала, стремясь выплеснуться, волна Темной Силы, разгоняемая жреческим ритуалом; вихрь закручивался, наливался мощью, тянулся к Корням и вытягивал что-то оттуда в мир людей; что-то большое, сильное и недружественное этой солнечной и зеленой земле…

Подземники, вновь обретшие своего Верховного жреца, призывали своего бога.

Люди звали его Ирокар.

Еще додумывая эту мысль, Жозефина оказалась на спине Виктора, и тот без всякой просьбы свечой взвился вверх, сквозь еловые лапы, к небесной лазури. Последние полгода ее нельзя было назвать справной адепткой Даны, но она была верна тому, чему ее учили в храме, как была верна собственному сердцу.

— Светлая Мать, Подательница Жизни, Дана Воительница! — воззвала девушка, раскидывая руки, поднимая лицо вверх. — На нашу землю идет Тьма, сам Ирокар скоро ступит сюда. Не ради себя прошу, но ради живущих и ради твоих Зверей — помоги, защити Чашу!

Солнечные лучи и ощущение, что призыв услышан, окутали ее теплом, и серебряный грифон рухнул вниз в стремительном боевом пике — лично ей Дана отвечать не обязана, так что следовало присмотреть за всем самой.

Особенно за теми, кто ждал ее на поляне.

«Над нами стая. Очень старые Звери. Они не против нас».

Пробив насквозь темный малахит еловых лап, Виктор приземлился. Остальные уже были на ногах и готовы ко всему.

«Они говорят, что тебя ждут в замке».

В замке?..

Темная волна истаяла, выполнив то, что должна была выполнить. Жозефина оглянулась на своих людей и нелюдей.

— Я должна идти в замок.

Ответом ей было шуршание пожухшей травы под ногами Всадников, вспрыгивающих на спины Зверей. Фердинанд взбежал по крылу Малыша, за ним устроились Ник и Шэнан, и Стая поднялась в небо.

Опустившись у самого моста, они спешились и направились в арку, скалящуюся клыками заклиненной подъемной решетки. Кор Мара, который был моложе Кор Фъера лет на двести, тоже строился с расчетом, что там будут обитать — или, но крайней мере, часто бывать в гостях — Небесные Всадники. Тюрьмой этот замок сделали Трейры.

Перейдя подъемный мост, отряд отправился к воротам самого замка сквозь строй воинов Подземья, торжественно стоящих навытяжку с верноподданническим огнем в глазах. Сейчас они встречали своего Высшего Властителя, куда там Первому принцу и его отцу. Предводители обладали властью казнить и миловать, бог же мог одарить вечностью — что блага, что страдания — целые поколения или весь народ разом.

Кажется, никто даже не бросил взгляда ни на северян, ни на шествующих рядом с ними Небесных Зверей. Только у самых ворот отряд встретил знакомый Жозефине сухой старик, которого она доселе считала древним морским магом, хранителем и пестуном Кор Фъера.

— Здравствуй, девочка, — кивнул он, открывая створку ворот. — Пойдем, я провожу.

Потеряться в любом из коронных замков, если прежде побывал хоть в одном, было трудно. Тем, кто приглашал ее, нужен был не проводник, а почетный эскорт, чтобы любезно приглашенная гостья не вздумала убежать.

Впрочем, она и не собиралась.

— Что же вы делаете здесь?

— Ты все узнаешь. Иди за мной. И что бы ни случилось — я благодарен тебе за город.

— Почему вы забрали Ключ? — воспользовавшись случаем, спросила Жозефина, но старик не ответил, и ей пришлось поспешить следом по длинному, сложенному из темного камня коридору, ведущему в сердце замка.

Между невероятной высоты колоннами стены рассекались узкими стрельчатыми окнами. Их закрывали плотно пригнанные ставни, скрывающие ненавистное подземникам солнце; скорее разжижая, чем разгоняя мрак, горели факелы, оставляя на темных каменных стенах длинные языки копоти. За кольцом колонн стояли несколько десятков подземников — видимо, жрецов, проводивших обряд, — а внутри него, почти в самой середины зала, разговаривали меж собой двое, которые не являлись ни подземниками, ни людьми. Один был высокий и плотный мужчина с темными волосами и такой же, аккуратно подстриженной, бородой, разодетый в шелка и парчу; на его плечах лежала тяжелая цепь, пальцы были унизаны перстнями, в каждом из которых переливался драгоценный камень размером с перепелиное яйцо, на запястьях сомкнулись тяжелые створчатые браслеты. Неторопливый, чуть резкий в движениях, он излучал недовольство и явно мог быть очень, очень опасен.

Беседовавшая же с ним женщина… Жозефина рассмотрела ее, пройдя кольцо колонн, и остановилась, вдруг схваченная плотной паутиной, сплетенной из липкой неправды и неотжившей горечи.

Женщина была ниже его, но тоже высокой — и изящной, с повадками белого лебедя. Ее темно-каштановые волнистые волосы, сверху прижатые сдвинутым на одну сторону беретиком, падали ниже талии, тяжелым шелком скользя по затянутым в лазурь и серебро плечам. Прямой нос, серые глаза, высокие скулы северянки, нежный абрис губ…