— Я не понимаю этого звука… этого… — не справился переводчик.

— Джинн — это мифическое существо, обладающее огромной силой. Оно способно на добрые и злые поступки, все зависит от воли того, кто отдает приказания. Люди находятся сейчас именно в таком положении. Мы можем войти в космос как партнеры Пашти. Если вы нам позволите, мы многое можем привнести в вашу цивилизацию. В то же время и у вас есть чему поучиться. Хотя бы вашему взгляду на нас — со стороны мы можем по-другому увидеть наше собственное поведение. Мы нуждаемся в Пашти и просим вас о помощи. Мы хотим быть не тюремщиками, а партнерами, мы хотим развивать наши способности. Может быть, мы немного ненормальные, но ведь это не вина наша, а беда. Кроме того, новшества часто рождаются из безумных идей, особенно если эти идеи сочетаются с опытом, которым обладаете вы. Но просто-напросто отправиться в обратный путь и пропасть в расставленных вами сетях — в гравитационных заслонах? — Она устало вздохнула. — Именно это вы предлагаете, Первый Советник. Я и мой отряд Призраков уже почувствовали вкус к звездам. Почему мы должны оставаться ползать во мраке, если мы можем обладать всем этим?

— Выживание! — вскричал Раштак, обращаясь к Виктору. — Вы не имеете представления о могуществе цивилизации, с которой вы столкнулись! Вы ничего не знаете о том, что вас окружает. Ваш мир в полной безопасности. Никому не хочется вторгаться в него! Он никого не интересует!

— Я стою на своем, — взорвалась Шейла, раздраженная тем, что Пашти продолжал обращать все внимание на Виктора. — Выживание, вы сказали! Вы чертовски правы, нам хочется выжить! Наша планета только развивается. С помощью вашей технологии мы можем найти пути накормить и обучить всех людей, положить конец войнам и болезням. Посмотрите, какими ресурсами вы обладаете. До тех пор, пока мы будем заперты в нашей системе, мы не успокоимся. Мы не собираемся оставаться заложниками ваших гравитационных маяков.

Раштак крикнул недоверчиво:

— Вы что — можете выжить только среди звезд? — он с мольбой протянул к Виктору клешни.

Шейла минуту помолчала, потом выпрямилась и бесстрашно взглянула в странные глаза пришельца.

— Совершенно верно, черт побери!

Раштак зарокотал и выпустил струю воздуха.

— Самец, почему ты позволяешь своей самке болтать? Может, ты послушаешься голоса разума?

Шейла прикрикнула:

— Думайте что хотите, Раштак. Мне не следует иметь дело с вами. Мне надо всего лишь заменить вас Аратаком на этом посту.

— Ненормальная. — Раштак глухо стукнул о плиту, упрямо глядя на Виктора.

Стукалов сказал:

— Она мой командир, Первый Советник. Я не могу соперничать с ней. Она умна и способна. Думаю, вам не следует забывать, что именно она перехитрила Толстяка. Возможно, если вы с ней договоритесь, вы поймете это.

Клякса заверещал:

— Пашти не имеют представления, что с вами делать. Странное дерьмо. Вот дерьмо. Они думают — вот странное дерьмо.

Шейла села на место, понимая, что Раштаку нужно время, чтобы обдумать ситуацию.

— Клякса, на данный момент у этого корабля хватит мощи, чтобы разрушить станцию Тахаак? Я имею в виду, сможет ли этот корабль функционировать как боевой в человеческом понимании?

Клякса тихонько запищал, худея на глазах и вытягивая глаза-стебли:

— Вполне сможет. Я наблюдал тренировки людей. Я знаю. Очень слаженно. Толстяк не обращал на это внимания. Он был Овероном. Овероны никогда не обращают внимания на конкретные детали. Они думают о другом, о таких важных вещах, как основы существования. Они просто приказывают. Другие, менее развитые, действуют. Думаю, мы можем запросто запустить генератор нулевой сингулярности и изменить полярность атомов. Замечательная идея, как вы считаете?

Казалось, ноги Раштака подогнулись.

— Психи! — загрохотал он. — Все они психи! Может, это что-то вроде циклов Ахимса, которых мы никогда не видели?

— А если мы направим этот эффект против станции Тахаак? — предложила Шейла, краешком глаза наблюдая за Раштаком.

Первый Советник в отчаянии стал метаться из стороны в сторону.

— Ничего не останется! Вы превратите ее в плазму! Ненормальные! Говорю вам, все вы ненормальные! — Обратившись к Виктору, он прибавил: — Она твоя самка! Останови ее!

Виктор рассмеялся, в глазах его плясали искорки.

— Она мой командир, Первый Советник Раштак.

— Довольно! — приказала Шейла, терпение ее истощилось. — Факт остается фактом, Раштак, какое бы отвращение он вам ни внушал: мы остаемся здесь. Будьте уверены, мы можем разрушить все и вся. Однако мне не хотелось бы делать этого. Нам не хотелось бы, чтобы нас вынудили сделать это. Пожалуйста, давайте вместе найдем выход. Выбор за вами. Вы нам поможете? Давайте сообща придем к взаимовыгодному решению, которое позволит нам свободно передвигаться в космосе, а нашему роду — выжить на Земле. Если мы на самом деле так нервируем вас, просто не обращайте на нас внимания. Мы займемся своими делами в космосе. Космос достаточно велик, для всех хватит места, мы не покушаемся на ваши территории, мы освоим свои. Мы будем рады оставить вас в покое, если вы оставите в покое нас. Разве это отдает безумием? Разве мои слова похожи на слова сумасшедшего?

Раштак зашипел, выпуская воздух из дыхательных щелей — звук напоминал обычное дребезжание, только негромкое.

— Если это возможно, мы будем работать вместе с вами, — сказала Шейла. — Но если кто-то будет заталкивать нас обратно, ограничивая нашу жизнь одной Солнечной системой, это насилие.

Раштак ответил:

— Нелогичные поступки. Безумные решения.

Нахмурившись, она продолжала:

— Так скажите мне, Первый Советник, если вы так разумны, каким считаете себя, можете вы хоть немного отвлечься от собственных проблем, можете войти в наше положение? Попробуйте поменяться с нами местами, предположите, что это не людям, а нам предстоит вернуться на Скатаак. Вы бы отправились?

— Но мы не безумны!

— Да? А Толстяк думает, что безумны. Правда, так думает Толстяк, но не я. Что бы вы сделали на моем месте? Упали на спину и умерли? Думайте, черт побери! Это не дикая фантазия! Толстяк хотел убить вас. Что, если бы он одержал победу? Что, если Овероны нашли бы станцию Тахаак в руинах? Что, если бы они решили, что Пашти сошли с ума? А именно этого и добивался Толстяк. Они могли бы потребовать изоляции Пашти! — Она стукнула кулаком по столу, и вибрации, возникшие в результате этого удара, заставили Раштака обернуться и впервые взглянуть на нее.

Первый Советник защелкал, потом сел, согнув ноги, и его резонаторы зарокотали, задребезжали. Его челюсти непрестанно двигались. В аудитории наступила тишина.

Шейла упрямо вскинула голову.