себя: м-да… до Пегаса Лину было далековато. Крылья у него получились большими, какими-то лохматыми по краям, неуверенными и совсем не тугими. Держал он их слабо. При попытке сложить сперва ронял на землю, а только потом постепенно подбирал, опасаясь порвать при случайном движении. Если начинал двигаться, то быстро терял равновесие, потому что от непривычной ноши переваливался то на один, то на другой бок. Наконец, он очень быстро устал и попросился ко мне под руку, чтобы восстановить силы. Где и уснул почти сразу, как только коснулся брюхом земли.

Я скептически посмотрела на распластанные, жутко неудобные крылья, с которыми только упасть было хорошо, а никак не летать в поднебесье, и с огорчением подумала, что, наверное, погорячилась с похвалой. Стоило честно признать: хреноватенько у нас вышло. Но потом я взглянула на умиротворенную морду шейри и скрепя сердце решила, что не буду расстраивать друга. А попробую действительно что-нибудь придумать, чтобы или исправить это волосатое недоразумение, или убедить Лина в том, что крылья ему не нужны.

Я осторожно отодвинула от себя кожистый лопух, потом перебралась на другую сторону, каждую секунду боясь наступить на это сомнительное сокровище. Напомнила Теням, чтобы не вздумали утром заикнуться насчет того, что крылышки – не ахти, и, устав за долгий день, быстро уснула. Со слабой надеждой на то, что завтра все изменится к лучшему.

Глава 9

Разбудили меня рано. Даже, надо сказать, слишком рано – еще даже толком не рассвело. Причем разбудили совершенно непонятным шумом, смутно напоминающим хлопки по воздуху мокрой простыней, отчаянно громким скрипом и страшным грохотом, как будто кто-то с размаху налетел на дерево и, не удержавшись, вывернул его с корнем.

От неожиданности я не просто открыла глаза, а буквально подскочила с одеяла, в панике озираясь и ожидая чего угодно, вплоть до нападения Тварей. Но все оказалось гораздо проще и прозаичнее: это Лин решил спозаранку опробовать свои новые крылья. Причем, чтобы никого не разбудить, специально ушел подальше от облюбованной нами полянки, спустился к реке, отыскав там более или менее ровное место. А теперь тщетно пытался взлететь, махая нелепыми крыльями, как старая ветряная мельница – со скрипом, натужными вздохами и, разумеется, совершенно безрезультатно.

Я несколько минут ошарашенно следила, как он высоко подпрыгивает, неумело расправляя кожистые полотна и стараясь поймать ими ветер. Как на пару мгновений зависает в воздухе, неистово молотя по нему «парусами». Как потом то одно крыло, то другое предательски подламывается, выворачиваясь чуть ли не наизнанку, а раздраженно рычащий шейри раз за разом с шумом падает на землю.

Судя по тому, как была примята и стоптана трава, проснулся он давно. И, едва открыв глаза, тут же ринулся проверять свои силы. Причем первоначально он, видимо, решил полетать над водой (наверное, из соображений безопасности, чтобы не ткнуться мордой в землю), но свалился пару раз в мелкую речку, вывозился в придонном иле, едва не переломав себе ноги, и быстро отказался от этой затеи. А теперь тщетно скакал по берегу, время от времени оглашая лес приглушенными воплями, пугал пролетающих птиц хлопками своих некрасивых крыльев, с тяжелым грохотом падал обратно, до последнего пытаясь сохранить равновесие. Но почти каждый раз неуклонно или приземлялся на круп, или тыкался носом в прибрежные камыши.

Следы его неудачных попыток в огромном количестве виднелись повсюду: громадные борозды от крепких копыт, с помощью которых он пытался спастись от падения; вывороченный с мясом колючий куст, от которого теперь осталась лишь зияющая яма; покосившаяся молодая сосенка, принявшая на себя вес тяжелого демона и не справившаяся с такой трудной задачей; расколотый пень, оставшийся после одной из аварийных посадок; мокрые лизуны на земле, тянущиеся от кромки воды широкими полосами; комки ила, валяющиеся тут и там в огромном количестве… Да и сам шейри выглядел ужасно – всклокоченный, глаза дикие, упрямые. Зубы оскалены. Копыта свирепо роют землю. Бока раздуваются, как кузнечные мехи. Шкура мокрая от пота, местами уже взмыленная. С морды обильно капает пена. Но во взгляде столько упрямой злости, что стало ясно – от вчерашней меланхолии не осталось и следа.

Я неверяще обозрела картину эпохальных разрушений и поняла, что Лина надо спасать. Кажется, идея полетов втемяшилась в его голову так прочно, что теперь он не успокоится, пока или не научится это делать, или окончательно не разобьется.

Заметив, что он, не успев отдышаться после предыдущей попытки, снова присел, я охнула, подскочила и со всех ног кинулась вниз.

– Лин! Стой! Ты же так все силы истратишь!

Шейри испуганно замер и быстро обернулся.

«Ой… Гайдэ, ты уже проснулась?»

– Да ты так шумишь, что тут даже мертвый бы проснулся! Хватит! Хватит, я сказала! Ты уже с ног валишься!

«Я должен взлететь, – упрямо мотнул головой демон, снова разворачивая крылья. – Должен. У меня получится».

Его глаза полыхнули все тем же злым упрямством, готовым перерасти в настоящее помешательство, и я решила сменить тактику.

– Ничуть в тебе не сомневаюсь. Но не так и не сейчас.

Лин недовольно вздернул верхнюю губу.

«Почему?»

– Потому, что ты устал, – отдышавшись, пояснила я, подойдя ближе. – И потому, что в таком состоянии великие дела не вершатся. Надо отдохнуть, посидеть, подумать…

«О чем тут еще думать?!»

– Блин… да о том, почему у тебя ничего не выходит! И о том, что надо сделать, чтобы наконец получилось!

Демон странно задумался.

– Да?

– Да! – раздраженно рыкнула я, но почти сразу остыла и погладила его по взмыленной шее. – Прости, Лин. Это я со сна такая нервная. Давай-ка ты прервешься, и мы вместе поразмыслим, в чем дело. Может, мы что-то сделали неправильно?

«Это у меня крылья неправильные, – внезапно понурился он, огорченно уронив крылья и прижав уши к голове. – И сам я неправильный. Даже взлететь как следует не могу. Я, наверное, слишком слабый?»

– Нет. – Я прикусила губу, напряженно размышляя. – Дело не в этом. Просто мы о чем-то не подумали и чего-то не предусмотрели. Из меня авиаконструктор, как из слона – балерина, а о тебе и говорить нечего. Погоди… сейчас… Какая-то мысль вертится, но я никак не могу ее ухватить…

Лин долго, протяжно вздохнул.

«Оставь. Видно, мне не суждено летать как птица».

– Что?! – вздрогнула я. – Птица, ты сказал… Лин, ты – умница! Стой тут! Сейчас все сделаю!

Я аж подпрыгнула от неожиданной идеи, а затем лихорадочно завертела головой, ища какую-нибудь пичугу. Но поблизости ни одной, как назло, почему-то не оказалось. Только одинокий старый ворон с нескрываемым любопытством следил за мной с