Сегодня было воскресенье. Это день недели был у нас выходным, поэтому, воспользовавшись этим обстоятельством, я решил начать потихоньку устанавливать личные контакты с новобранцами. Сразу после обеда направился обходить казармы, в которых размещалось молодое пополнение. В выходной они оставались безвылазно на территории военного городка, в отличие от тех же старослужащих. В субботу и воскресенье ветераны службы начали получать увольнительные вместе с деньгами на мелкие, так сказать, карманные расходы. Нормальное денежное обеспечение и возможность жить за пределами военного городка начинались с должностей взводных и выше. Старослужащие такой постановкой вопроса остались в целом довольны. Что еще надо вчерашним лесовикам – сыты, одеты, обуты, сама служба перестала так сильно выматывать, да еще и свободное время для личных дел появилось вместе с кое-какой деньгой. Кроме того, все «деды», глядя на своих вчерашних рядовых сослуживцев, повышенных в званиях до взводных, им серьезно завидовали. Еще бы! Эти облагодетельствованные княжичем счастливчики-однополчане внезапно зажили как баре, сравнявшись в своем общественно-материальном статусе с полноценными княжескими дружинниками. Это обстоятельство очень стимулировало всех остальных в плане роста их собственных карьерных амбиций.

В военном городке из пока еще горбыльных крыш казарм торчали кирпичные трубы, испускающие прогорклые дымы. Некоторые группы бойцов о чем-то мирно общались, сидя в уличных беседках. Тем не менее все они на автомате вскакивали при моем появлении. Но большинство же бойцов предпочло осенней сырости жарко протопленные барачные казармы.

Казармы я принялся обходить поочереди, не игнорируя своим вниманием ни одну из них. Зайдя в первую попавшуюся на пути, я застал там вполне ожидаемую картину. На двухъярусных нарах штабелями валялись измотанные прошедшей неделей новобранцы, только макушки торчали из-под одеял. Я понял, что своим обходом малость сглупил, не дав людям как следует отдохнуть. Но планы свои менять не стал, единственное, что сократил программу общения до минимума. Течение моих мыслей было прервано чьим-то резким окриком.

– Рота, подъем! – поднимая сонных бойцов, вдруг истошно заорал вылупившийся на пришедшее начальство взводный. Я его, кстати говоря, припомнил. Паренек лет семнадцати был из веси, расположенной на берегу реки Гобзы. Происходил он из семьи потомственных бортников, недавно начавших переходить на внедряемую сверху пасечную систему. В сентябре, помнится, я ему на плацу, под бой барабанов, вручал как символ нового звания букву «В», которую пришивали на левое поле сюрко (надоспешника). Парень был толковый, все схватывающий на лету, выносливый, физически крепкий, еще с прошлой зимы ставший десятником своего десятка.

Человеческое «лежбище» сразу пришло в движение. Послышались стуки, стоны, сдобренные матом, так как второй ярус спросонья столкнулся с первым, отметив друг друга ушибами.

Тем временем взводный, отдав честь, вытянувшись в струнку, отрапортовал:

– Княжич! Двенадцатая учебная рота четвертого батальона второго полка построена! – докладывал взводный Вячка.

– Вольно! – я медленно прошелся вдоль строя, вытянувшегося вдоль нар. – Бойцы, как вас здесь кормят, есть ли жалобы?

Все молчали, никто не проронил ни звука.

– Ну же, говорите смелее!

– Нет! Хорошо! – послышался полушепот со всех сторон.

– Токмо больно много нас гоняют! – раздался чей-то голос из дальнего угла.

– Что тут поделаешь?! – я развел руками. – Положено всех вас гонять, кроме хворых. Больные должны содержаться в отдельном карантинном бараке, где их лечат лекарки с травницами. Хворые среди вас есть?

– Почти все хворые! – опять послышалось откуда-то с задних рядов.

– Есть хворые от болезни – это те, кто кашляют, сопливятся, кого лихорадит. А есть просто уставшие от боевой подготовки, у которых мышцы болят. Поэтому уставшие и хворые – это совсем разные категории. Так есть ли среди вас хворые? – повысив голос, я спросил еще раз.

– Нема вроде!

– Нет!

Во время разговора появившиеся незаметно и неведомо откуда еще пара взводных этой роты суетливо принялись разжигать свечи, чтобы улучшить освещение.

– Я знаю, что некоторые из вас думают, зачем им вся эта изматывающая боевая подготовка нужна. Так я вам отвечу! – осмотрев весь строй с самым серьезным видом, я принялся практиковаться в ораторском искусстве. – Русь ждут тяжкие времена и испытания! Именно от вас будет зависеть, сгинет ли Русь во мраке грядущего или выстоит под ударами лютых врагов. Эти враги из глубины степей уже захватили полмира и теперь точат свои сабли для западного похода к последнему морю-океану. И пойдут они к нему через Русь! Но не бойтесь их числа, в Писании сказано: «ибо не от множества войска бывает победа на войне, но с неба приходит сила».

Все присутствующие напряженно вслушивались, затаив дыхание, в страшные не то слова, не то пророчества княжича. Я соответствующим образом пытался модулировать свой голос, играясь с интонациями от мистических до ура-патриотичных.

– Под Калкой двенадцать лет назад они в первый раз явили себя, разбив русских князей, в том числе и моего деда – киевского князя. Через несколько лет они вновь придут сюда, к нашему родному Отечеству. Поэтому мы сейчас и проливаем реки пота, чтобы потом не пришлось проливать океаны крови! Всё, чем вы занимаетесь, – это не забава и не пустяк. От вашего воинского умения будет, в конечном итоге зависеть, выстоит ли в свой роковой, смертный час наша матушка Русь. И если вы будете верить мне и слушать во всем своих отцов-командиров, то мы обязательно победим! Если же будете продолжать плакаться, как малые дети, то всем нам наступит конец! Запомните, всё, что нас не убивает, – делает сильнее! Терпите – и все вы будете вознаграждены за свои воинские труды на земле – мной, а на небе – Господом Богом! Он все видит и по достоинству вознаградит всех воинов, павших на ратных полях, воюющих во славу Богоизбранной русской земли! Поэтому держитесь, братцы! Принимайте стойко все тяготы и невзгоды – и вам втройне воздастся! В лишениях закалится не только ваше тело, но и ваш непобедимый и бессмертный воинский дух!

Всё! Нужный эффект достигнут! Пора продолжить свой культ-агитационный поход по другим казармам. Хотя хорошо бы было для подобных целей завести нечто вроде политработников, а заодно, может, и капелланов. Надо будет на досуге эту мысль обдумать как следует!

Хмурое, серое небо, нависающее над Смоленском, разразилось хлопьями первого в этом году снега. Он, медленно кружа, опускался на постройки и крыши моего подворья, облеплял мостовые дорожки и слякотную землю. Со второго этажа дворца, с открытой площадки гульбища, отовсюду, насколько хватало глаз, прямо за старым деревянным частоколом детинца виднелись недостроенные стены и башни моего кирпичного кремля. Строительство этой фортификации ударными темпами велось уже в течение полугода, и к этому моменту крепость была завершена примерно на три четверти. За фасами ее стен были упрятаны мой терем, Петропавловская церковь с ее пристройками-притворами, прочие дворовые хозяйственные здания. В течение года на расширившейся дворовой территории появились новые амбары, в том числе пристенные. А по мне, так самое главное, что вся ильинская заводская территория, выстроенная по берегам речки Городянки с ее производствами, СКБ вскоре окажется полностью укрыта строящейся крепостной стеной.