Жанет набрала в легкие побольше воздуха, готовясь сделать тяжелый выдох. На вдохе «Ура Голливуду» натянулось на ее сосочках, напомнив мне о ее аппетитных грудках. Интересно, спрашивал я себя, каковы мои шансы на повторное знакомство с ними.

— Ну да бог с ним, — продолжала она небрежным тоном, и как бы ставя точку, — его так или иначе скоро заменят.

— Как любовника? — заинтересованно спросил Шарки.

— Как ведущего теоретика кино, — ответила она, нахмурив бровки.

— Заменят? Кем? Или чем? — поинтересовался я.

Она напустила на лицо выражение полного безразличия.

— Кто это может сказать? Во Франции мыслители существуют только для того, чтобы их заменяли. Виктор не исключение. Ты слышал о Вулколове? Из Болгарии?

Я признался, что не слышал.

— Жуткий тип. Весь какой-то сальный. Жирный. От него воняет, как от козла. Но с прошлого лета он в моде. В кафе все только и говорят о Вулколове. Экзистенциальная кинематика — так называется его система. Это что-то о мышцах… «мышечная преднамеренность». Вы читаете стихотворение, вы смотрите кино, а он закрепляет на вас свои проводочки — на груди, на животе, на гениталиях… словно вы подопытная мышь. А чего еще можно ждать от болгарина? Они ведь там все борцы, n'est-ce pas[34]? Но вот он, возможно, и заменит Виктора. Или (сопровождая эти слова нетерпеливым взмахом руки) деконтекстуализм. Или дефамилиризация.

Она сыпала названиями кинематографических теорий так, словно я должен был быть знаком с ними. Для меня они звучали как имена далеких, диких племен.

— Я вижу, нам нужно много о чем поговорить, — сказал я, — Ты должна рассказать мне о Вулколове… и всех остальных.

Но она отмела мое предложение.

— Бога ради, только не это. С меня и так хватило. После семиотики, деконструкции и нейросемиологии — больше ни одной теории. Я так Виктору и сказала — больше никаких теорий. Теперь я просто хочу смотреть кино и радоваться.

— А что на это сказал Виктор?

— «Очень по-женски». Для него хуже этого ничего нет.

И вот она сбросила с себя все эти интеллектуальные одежки и улетела в Нью-Йорк, где благодаря связи с Сен-Сиром ей открылся вход в сообщество киноавангарда. Она поошивалась там несколько месяцев, умудрилась с помощью знакомств, которые завязывала на вечеринках, напечатать несколько обзоров по зарубежному кино в «Виллидж Войс». Когда она почувствовала себя увереннее, то стала просить больше работы и больше денег. Тогда ее отправили в командировку. Езжай, мол, на Запад, найди там Саймона Данкла и возьми у него интервью. Как она его описывала, это задание немного напоминало отправку Стенли на поиски Ливингстона{304}, вот только по дешевке. Оплата билета на ночной рейс в один конец, но никаких тебе гонораров или оплаты расходов, пока интервью не будет представлено и одобрено. Жанет прилетела с деньгами, которых едва хватало на пропитание, но и один бесплатный билет был для нее достаточно привлекателен, потому что и из Парижа-то она уехала, чтобы попасть в Калифорнию. В «Войсе» ее редактор сказал, что начать поиски Данкла лучше всего с Шарки. Вот она его и нашла — и очень вовремя: он как раз собирался везти меня на встречу с этим человеком… вернее, мальчишкой.

— А ты знаешь что-нибудь о Данкле? — спросил я ее.

Она ответила, что видела несколько его фильмов — какие-то в Париже, побольше в Нью-Йорке, в основном на частных просмотрах или во всяких глухих культовых кинотеатриках. А что она о них думает?

Она задумалась, размышляя над ответом, как прилежная студентка.

— О нем говорят столько хорошего в Нью-Йорке. И в Париже тоже. О том, какой он бесстрашный, какой апокалиптичный. Он что, и правда совсем мальчик?

— Ему лет восемнадцать, — ответил я, — по подсчетам Шарки.

— Виктор говорит, что он гений, что он на многие годы опередил свое время…

— Именно! — возвестил Шарки. — Что я тебе говорил? И не забывай — я тот самый человек, который его открыл.

— …но что касается меня, — продолжала Жанет, не замечая Шарки, — то меня он пугает, в особенности если он так молод.

— Это точно, — согласился Шарки, — Но кроме того, на его фильмах можно здорово оттянуться. Ты видела «Бойню быстрого питания»?

Она видела, но продолжала настаивать на своем.

— Нет-нет, мне так не кажется. Меня он только пугает. Но не как Хичкок. И не как Клузо{305}. Не как вампиры или монстры. В его фильмах есть еще что-то. Что-то очень негативное.

— Ты права, — согласился я.

— А что такого плохого в негативе? — пожелал узнать Шарки, — Негатив раздвигает границы. Ты спроси у ребятишек.

Но у меня был вопрос к Жанет.

— А ты связываешь негатив в кино еще с кем-то или с чем-то?

— Ты имеешь в виду Макса Касла? — Она мрачно кивнула, — Да, я понимаю. Между Каслом и Данклом есть связь?

— Касл — любимый режиссер Данкла, — сказал ей Шарки.

— Но тут могут быть и более глубокие связи, — добавил я, — Это я и надеюсь сегодня выяснить.

Проезжая по Зума-Бич, Шарки издал вопль и остановился у магазина.

— Я мигом, — сказал он и выскочил из машины. Я решил, что он отправился за пивом — обычным его попутчиком в поездках. Когда он вернулся, в руках у него действительно было пиво, но не только. Он еще принес и пакетик для меня. — Маленький презент для Саймона, — объяснил он.

Я заглянул в бумажный пакетик. Несколько коробочек с конфетами «Милк Дадс».

— Брось ты, Шарки, — запротестовал я, — это уж ни в какие ворота.

— Может быть, — ответил Шарки. — Но Саймон тебя полюбит. Парнишка трескает их килограммами. Это для него что-то вроде лекарства.

— Как это?

— Понимаешь, у парня не все в порядке с речью. Иногда его словно заклинивает. Ну, ты сам увидишь. Если начнет заикаться, сунь ему конфетку. Может, это оттого, что он альбинос.

— Альбиносы едят «Милк Дадс»?

Шарки пожал плечами.

— Не знаю я, чего они едят.

Через несколько миль после выезда из городка мы свернули к холмам на бугристый проселок, сплошь усеянный камнями, что постоянно падают с прибрежных скал. Золотая Калифорния, вечно сползающая в лазурный Тихий океан. Шарки начал преодолевать крутой подъем, а я приступил к обсуждению одной деликатной темы с Жанет.

— Ты ведь понимаешь, что сегодняшнее приглашение Данкла касалось только меня? Может быть, он не захочет давать тебе интервью.

— Да я готова и просто послушать…

— Но и в этом случае я не думаю, что ты можешь публиковать что-либо без его разрешения.