– И вот сии отроки были свидетелями случившегося! – патетически произнес Котлан и грозно взглянул на кучку отроков.

Отроки испуганно закивали головами, и оттуда донеслось что–то вроде «одобрямс».

– Да, Горий был прав, сказав мне, что это тот еще подарок… – Пробормотав это себе под нос, Гашага повернулся к дежурному преподавателю, грозно нахмурив брови. – Так ты смеешь говорить мне, что находишься при исполнении обязанностей? – вдруг рявкнул он на Котлана. – Хорошое же несение своих обязанностей в спальном сарохе! Ничтожный! Ты вздумал обманывать меня? Как мог ты исполнять свои обязанности, если не знаешь, что в термине стало на пять благороднорожденных больше? Где ты был, когда достойный Кер ас Кер вселял их?

– Но этот сын куктуна посмел вызвать меня на поединок. Разве не запрещены подобные вызовы великим Хевлатом, да пребудет с ним благодать Шаршуда? – промямлил Котлан.

– Да, – согласился Гашага, – но только на территории Академии. Так что, я надеюсь, ты пригласишь нас посмотреть, как ты будешь учить уму–разуму этого мальчишку. Кстати, я не успел сказать, что он маг вне уровней. Но ведь это тебя не остановит, правда?

Котлан стремительно бледнел в процессе речи Гашаги. При последнем известии ноги подвели несчастного, и он оперся об стену.

Гашага, явно наслаждаясь моментом, подошел к нему и положил руку на плечо.

– Не волнуйся! Пепел, что останется от тебя, будет собран шелковым веничком в золотой совочек. Конечно, похоронен ты будешь со всеми почестями, которых достоин преподаватель нашей Академии, – доверительно сказал Гашага.

– Но я не хочу! – вырвалось у Котлана.

– Тогда тебе остается одно: никогда не покидать пределы Академии и носить прозвище труса, – сухо сказал Гашага.

– Лучше быть трусом, но живым, – проскулил Котлан.

Гашага презрительно скривился и повернулся к нам.

– Я предлагаю всем разойтись по своим комнатам и лечь спать! – громко сказал он. – А вас, молодые люди, я хочу видеть завтра, скажем, в час чайки, у себя в кабинете. Вместе с вашим куратором Кер ас Кером, естественно.

Гашага подошел к Тартаку, осмотрел рану и, покачав головой, наложил на нее руку. Тартак благодарно засопел. Видимо, рана все–таки доставляла ему беспокойство. Конечно же, когда Гашага руку убрал, от рубца на груди не осталось и следа.

Жерест подошел к окну и отодвинул створку в сторону. Правильно! Хоть чуть прохлады нам нужно! Тартак умостился на разложенной постели и с интересом рассматривал то место на груди, где была рана. Мы с Тимоном присели на пуфики у стены.

– Кажется, нас отправят назад. – Жерест вернулся к нам. – Неплохо для начала.

– Не мельтеши! – пробурчал Тартак. – Здесь такая жара, что я, пожалуй, даже рад буду, если нас отсюда попросят.

– Надо бы Аранту позвать, – сказал я, – то, что произошло, касается всех нас.

– Интересно, мальчики, а как вы собирались меня звать? – раздалось от окна.

Мы аж подпрыгнули от неожиданности.

– Ари? Ты что тут делаешь? – недоверчиво уставился на Аранту Тимон.

– У меня нюх на неприятности.

– Что–то ты поздновато унюхала, – уныло сказал Жерест.

– В самый раз! – отрезал я. – Не хватало, чтобы она завалила это чучело одной из своих смертоносных штучек. Это трактовалось бы как убийство, с соответствующими выводами, не очень приятными для нас.

– А так ты его вызвал на поединок, – встрял Тимон. – Тут могут быть не только выводы, но и последствия. Ты уверен, что справишься? Он все–таки знает и умеет побольше, чем ты.

– Тимка, не нагнетай! – прогудел Тартак. – Ты что, не видел, как он сдрейфил? Пока мы здесь, этот Котлан с территории Академии ни ногой!

Я подвинулся, и Аранта присела рядом со мной.

– А все–таки откуда ты здесь?

– Ну шум в этом крыле не услышал бы только глухой, – усмехнулась Аранта, – а меня глухой назвать нельзя. А если есть немного соображения, то становится понятно, что шум среди ночи здесь явление нетрадиционное. Нетрадиционный шум могли создать только нетрадиционные личности!

Аранта настолько выразительно обвела нас взглядом, что мне сразу стало понятно, кто у нас эти личности.

– Лучше расскажите, что произошло, – попросила она.

– Да, – присоединился к ней Жерест, – а то я застал только окончание этого происшествия.

После того как Тимон с большой экспрессией расписал события, воцарилась тишина. Аранта, нахмурив брови, раздумывала.

– Абзац! – наконец прервал тишину Жерест. – Это нам так просто не пройдет!

– Пожалуй, хорошо, что меня тут не было, – произнесла Аранта, – я точно не смогла бы сдержаться. Замешкалась, когда старалась незаметно покинуть комнату.

– Возможно, не все так плохо, – заметил Тимон, – во всяком случае, этот Шарага не был сердит на нас. Скорее он был сердит на дежурного преподавателя.

– Дежурного стрелочника! – фыркнул я. – И не Шарага, а Гашага.

– Кто такой стрелочник? – поднял брови Тартак.

– А, проехали, – отмахнулся я, – долго объяснять! Давайте ложиться спать! Завтра будет нелегкий день.

– А мне теперь, опять–таки незаметно, надо попасть назад в комнату, – вздохнула Аранта.

– Так вот почему Великий Горий был иронично настроен по отношению к нашей системе обучения! – Гашага ас Турохт задумчиво выпустил клуб дыма изо рта и отложил мундштук кальяна в сторону.

Мы стояли у двери и созерцали пышное убранство кабинета ректора Академии. Ну да. Кер по пути объяснил нам, что нас к себе позвал не кто иной, как ректор. Интересно, какая разница между ректором и директором? Гашага, оказывается, возглавляет Академию больше ста лет. За это время были взлеты, но вот падений что–то не наблюдалось. Жерест, не подумав, ляпнул, что, мол, с нашим прибытием падение начнется. За что и получил дружный подзатыльник от меня и Аранты, а также неодобрительный взгляд от Кера.

– Присаживайтесь, возмутители спокойствия. – Гашага сделал приглашающий жест рукой.

Как водится, стулья в помещении заменяли всякие подушечки и пуфики. Тартак покосился на них, но садиться не стал, предпочтя постоять у двери. Остальные умостились кому как удобно.

– Как это вы умудрились в первый же день вызвать преподавателя на поединок? – приятно улыбнулся мне Гашага.

– А что мне оставалось делать? – пожал плечами я. – Если бы я не вызвал его, то у вас освободилась бы вакансия. Мой друг в таких случаях дело до поединка не доводит. Не доживают до поединка те, кто его обидел.

Мы оба взглянули на Тартака, который флегматично наблюдал за беседой, прислонившись к косяку, благо в Академии все строилось с размахом, что потолки, что двери.