Итак, было ли христианство действительно римской религией? И да и нет. Ответ на этот вопрос, очевидно, зависит от того, что мы подразумеваем под словом «римский» – под этим гибким и неуловимым прилагательным, которое может быть использовано в разных значениях, от политического контроля до стиля искусства, описания места или периода времени. Правильный ответ на вопрос, сколько «римлян» жило в «Римской Британии», может быть «человек пять», если мы будем иметь в виду лишь тех, кто родился и вырос в Риме. В равной мере это может быть «около 50 000», если считать всех солдат, а также небольшой штат имперской администрации, включая рабов – их всех надо учесть. Это будет больше похоже на «3 млн», если мы будем считать, что все жители римской провинции были теперь в известной степени римлянами, хотя большинство из них, за пределами городов, вероятно, не знали, где вообще находится Рим, и все, что получали из центра, сводилось разве что к горсти монет в кармане.

Однако одно важное определение «римскости» было связано с римским гражданством. Для все большего числа жителей империи стать римлянином означало стать римским гражданином. Во всех провинциях империи в течение первых двух веков новой эры существовало много способов приобрести этот статус. Неграждане, которые служили в римской армии, становились гражданами, когда отбывали срок службы; местные чиновники в городах по всей империи более или менее автоматически получали римское гражданство; целые общины или отдельные лица (например, Тиберий Клавдий Тогидубнус) получали гражданство за особые заслуги перед властью; и рабы римских граждан, где бы они ни жили, становились гражданами, если получали свободу. Не существовало никаких тестов или экзаменов, которые мы привыкли связывать с получением гражданства, не нужно было салютовать флагу, приносить присягу или платить какой-либо денежный взнос. Гражданство давалось даром, и к 200 г., согласно наиболее точным недавним оценкам, примерно 20 % свободного населения были гражданами. Это означало, что по меньшей мере 10 млн жителей провинции были римскими гражданами.

Согласно римским законам гражданство несло с собой все виды конкретных прав, охватывающих широкий круг сторон жизни, – от контрактов до наказаний. Единственной причиной, почему в 60-х гг. святой Петр был распят, а святому Павлу выпала честь быть обезглавленным, было то, что Павел был римским гражданином. Для некоторых гражданство стало первым шагом на пути присоединения к элите центральной римской власти, по дороге, которая могла привести в сенат и императорский дворец. Несколько императоров во II в. имели корни за пределами Италии, от Траяна, чья семья прибыла из Испании, до Септимия Севера, который правил с 193 до 211 г. и был первым императором из Африки.

Все больше сенаторов происходило из провинций, в том числе Лоллий Урбик, наместник Британии (из Северной Африки); Агрикола, чья семья прибыла из Южной Галлии; и многие другие, которые с гордостью сообщали о своих достижениях («пятый человек, попавший в сенат от всей Азии») в надписях в тех городах, откуда они были родом. Некоторые императоры поддерживали эту тенденцию. В своей речи в 48 г. Клавдий выступил за принятие в сенат представителей Северной Галлии («Косматой Галлии», как ее называли римляне). Он недвусмысленно поддерживал это предложение, исходя из открытости Рима к чужестранцам с давних времен, отвергая очевидные возражения: «Если кто-нибудь хочет рассмотреть тот факт, что галлы десять лет воевали с божественным Юлием [Цезарем], ему можно возразить, что с тех пор они уже сто лет как нам служат верой и правдой» (Лионские таблицы Клавдия с речью императора Клавдия перед сенатом, произнесенной в 48 г.). К концу II в. более 50 % сенаторов были из провинций. Они не в равной степени представляли разные части империи (не было никого из Британии); и некоторые из них, подобно первым «чужеземным» императорам, возможно, были потомками ранних итальянских переселенцев в провинциях, а не коренными жителями, но таких было меньшинство. По сути, Римом теперь правили провинциалы.

Это не означает, что правящие классы Рима были частью некоего еще неостывшего культурного плавильного котла. Говоря сегодняшним языком, они были «расово слепыми». Если мы до сих пор спорим об этническом происхождении африканского императора Септимия Севера, то именно потому, что древние писатели ни разу об этом не сообщили. Однако римская элита была, конечно, настроена снобистски в отношении сенаторов из провинций. Про них шутили, что они не могли найти дорогу в здание сената. Считается, что даже Септимий Север так стеснялся сильного акцента своей сестры, что отправил ее домой. И речь Клавдия в пользу принятия в сенат «косматых галлов» была как раз вызвана сильным сопротивлением сенаторов. Тем не менее ко II в. в центре римского мира имелось значительное число людей, которые видели империю с обеих точек зрения, у которых было два дома – римский и провинциальный, которые были двуязычными и принадлежали двум культурам.

Историей одного из таких римлян, говоривших на двух языках, мы заканчиваем эту главу. Имя Гая Юлия Зоила не очень широко известно. Он не был Полибием, Сципионом Барбатом, Цицероном или Плинием. Он не оставил никаких текстов после себя, если не считать нескольких слов на камне. Его имя не упоминается в сохранившихся римских источниках. Разные периоды римской истории представляли люди разного типа. Зоил, вольноотпущенник, чиновник империи, богатый благодетель своего родного города, олицетворяет собой многие сюжеты из жизни Римской империи. В то же самое время он напоминает нам о тех многих судьбах, которые, казалось, были скрыты от истории, но в наши дни еще могут быть собраны из найденных кусочков.

Все, что мы знаем о Зоиле, всплыло в основном за последние 50 лет во время раскопок в небольшом римском городе Афродисиасе на юге теперешней Турции, где, вероятно, Зоил родился и умер. Там была обнаружена его изысканно оформленная гробница, благодаря чему можно получить какое-то представление о его внешности, хотя, как назло, почти ничего не осталось от лица. Его имя упомянуто в письме будущего императора Августа в 39 или 38 гг. до н. э., которое жители Афродисиаса воспроизвели в камне и поместили в центре города: «Ты знаешь, как я горжусь моим Зоилом». Он финансировал основные строительные проекты в городе – от возведения новой сцены театра до серьезной перестройки главного храма, что прославило его как благотворителя и филантропа. Все это позволяет реконструировать его жизненный путь в общих чертах.

Есть все основания полагать, что он родился свободным человеком по имени Зоил. Где-то в первой половине I в. до н. э. он попал в рабство – скорее всего, был захвачен пиратами или работорговцами, а может быть, угодил в плен во время одного из конфликтов того периода. Рабом он оказался в Риме, стал секретарем у Юлия Цезаря, который даровал ему свободу и римское гражданство вместе с римским именем Гая Юлия Зоила. При первом Августе он продолжал верно служить императору, который его хорошо знал и ценил, а затем вернулся в родной город состоятельнейшим человеком, возможно, разбогатев во время кампаний Цезаря, когда военной добычи хватало и на рабов, и на отпущенников. Там ему удалось проложить путь к славе и известности традиционным способом, и после смерти (умер он, вероятнее всего, в правление Августа) ему воздвигли монументальный склеп за счет городской казны. Если предположить, что на найденной в Риме эпитафии с надписью «сыну Зоила» обозначен именно его сын, то оказывается, не вся семья вернулась с отцом в Афродисиас. И этот самый «Тиберий Юлий Папп, сын Зоила» увековечен как главный библиотекарь императорских библиотек середины I в. при Тиберии, Калигуле и Клавдии.