знает о жизни. Она вообще ничего не знает, кроме набора клише, которые навязывают им — по большей части посредством популярных песенок — зрелые исполнители и мироеды, а уж они-то понимают, что творят.

В том же году пятидесятиоднолетний Берджесс опубликовал роман «Эндерби снаружи»[821], в котором его герой-анархист Эндерби пылает ненавистью к Йоду Крузи из группы «Грузи-Друзи»: те недавно сняли фильм на Багамах и по случаю официального дня рождения королевы получили ордена Британской империи. И вот Крузи принимают в члены Королевского литературного общества: «Радостные крики. Явились наконец почетные гости, встреченные на пороге объятиями и обожанием. Хогг бросил коктейли, чтобы как следует на них взглянуть. По его мнению, почти невозможно представить себе четырех подряд юношей с такой жуткой внешностью». Все четверо «вульгарно держались, как дома, радостно тыкали друг друга кулаками, потом устроили вокруг премьер-министра нечто вроде хоровода».

© Marvin Lichtner/The LIFE Images Collection via Getty Images/Getty Images

Крузи — плагиатор, самозванец и солипсист, а еще ужасный поэт. Он зачитывает несколько строк из своей поэмы восхищенной толпе, а потом добавляет: «Только не пытайте, чего это значит. Просто взял и накатал. Не, серьезно, я жутко стесняюсь. Просто собрал стишки в книжку, чтоб как бы показать. Знаете, показать, что нам нравится чуточку думать мозгой, а всякие kvadraty, как тут кой-какие квадраты себя называют, чтоб не думали, будто все будет по-ихнему».

Неприязнь Берджесса к «Битлз» не угасла даже после распада самой группы. «Слова их песен, совершеннейшее убожество в сравнении с Коулом Портером[822], настолько банальны, что в них поневоле вкладывают психоделический смысл», — сетовал он. Особенно Берджесс презирал представителей интеллигенции вроде Кеннета Тайнена, превозносившего их «дребезжащую ахинею» над Вагнером и Бетховеном: «Заслуживают ли они сарказма, хоть капельки? Да, поскольку развращают молодежь, убеждая, будто бы зрелый мир, породивший Бетховена и Швейцера, ценит преходящие радости юности даже больше, чем сама молодежь. От этого смрад их стоит до небес».

В преклонном возрасте Берджесс молился о том, чтобы в аду битлам выделили отдельный круг, где их привяжут к «раскаленному добела диску проигрывателя (к сорокапятке, на веки вечные), утыкают с ног до головы тупыми, ржавыми акустическими иглами, каждый зуб высверлят до оголенного нерва и напичкают микротранзисторами (чтобы тридцать две радиостанции крутили на всю катушку тридцать две самые заезженные пластинки прямо в гайморовы пазухи, до скончания времен), а вечный Ринго будет лупить им в барабанные перепонки».

127

Впрочем, некоторые проявляли свою неприязнь гораздо сдержаннее.

Спустя год после смерти Джо Ортона битлы все еще искали материал для своего нового художественного фильма. Может, подойдет «Властелин колец»? В феврале 1968-го Донован привез в Ришикеш трилогию Толкина и раздал томики Джону, Полу и Джорджу; Ринго никогда книжным червем не был, предпочитая комиксы.

Вскоре после того, как «Битлз» вернулись в Англию, в музыкальной прессе пополз слух, якобы они заняты на главных ролях в экранизации «Властелина колец».

Пол будет играть обаятельного Фродо Бэггинса, Ринго — его верного спутника Сэма Гэмджи, а Джордж — мага Гэндальфа. Джону предстояло воплотить на экране Горлума. Эта роль словно бы намекала на его отношение к группе, поскольку Горлум испытывал к Кольцу такие же чувства: «Он любил его и ненавидел, так же как ненавидел и любил себя самого».

Эльфы, приключения, магия… «Властелин колец» был очень популярен среди хиппи. Книга, рожденная в траншеях Первой мировой, вполне укладывалась в мечтательные, психоделические образы, почерпнутые из недавних песен «Битлз».

В том же году речь зашла о режиссере. Кого бы пригласить? Дэвида Лина?[823] Антониони? Из вышедших в 1968-м фильмов больше всего Джону понравилась «Космическая одиссея 2001 года». Он собирался пересматривать его каждую неделю. Как-то Джон позвонил Стэнли Кубрику в надежде разжечь в нем искру интереса, но остался разочарован: Кубрик ответил, что роман слишком объемный и его сложно экранизировать. Джон, расстроенный негативным отношением Кубрика, пожаловался Питу Шоттону. Ну как, ворчал он, чувак, снявший «2001», может быть таким «отсталым»?

© Haywood Magee/Picture Post/Hulton Archieve/Getty Images

Однажды Виктор Спинетти, актер, игравший в «A Hard Day’s Night» и «Help!», сидел в кровати, но тут в дверь постучал почтальон и вручил ему посылку из «Эппл»: четыре книги — «Хоббита» и трилогию «Властелин колец». Спинетти взялся читать их, но продвигался с трудом. Вскоре ему позвонил Джон:

— Ты получил книги? По ним будут снимать кино. Мы — хоббиты, а ты — Гэндальф.

Спинетти согласился читать дальше, но «это было бесполезно. Мне тексты показались напыщенными и нарочитыми».

Тогда он перезвонил Джону.

— Что скажешь? — спросил тот.

— Ох, Джон, — вздохнул Спинетти, — я так и не осилил…

— Ну и ладно, я тоже. Забудь.

Однако же битлы проект не бросили. Единственным препятствием оказался сам профессор Толкин. Старше битлов на полвека и традиционалист по натуре, он лелеял особую неприязнь к популярной музыке, родившуюся из личного горького опыта. В 1964-м, на пике битломании, в гараже неподалеку от дома Толкина на Сэндфилд-роуд в Оксфорде репетировала местная группа. Профессор возненавидел этот шум. «Через три дома от нас живет некий молодой человек, который, очевидно, задался целью создать со своими приятелями битлогруппу, — писал он другу. — Шум стоит неописуемый».

Спустя четыре года «Битлз» явились к нему с предложением снять по трилогии фильм. Профессор Толкин мысленно вернулся в те дни, когда ему досаждало буйство из гаража по соседству, и, недолго думая, тут же ответил отказом.

128

Мой первый триместр в «Фарли-Хаус» закончился в июле 1965-го. Директор и основатель школы Джослин Трэппс-Ломакс, шестидесятилетний толстяк, одевался в ту же форму, что и ученики: серые фланелевые шорты, бойскаутский ремень, рубашки с короткими рукавами и сандалии «Старт-Райт». Ближе к концу тех долгих и жарких каникул нам сообщили, что мистер Трэппс-Ломакс умер от сердечного приступа, принимая ванну.

Директором стал учитель географии и рисования, которого все называли Си-Джей. Ему, человеку прогрессивному, было немногим больше тридцати. Приступив к своим обязанностям, Си-Джей первым делом решил переоборудовать заброшенный подвал под часовней в клуб для учеников старших классов, то есть для мальчишек в возрасте от одиннадцати до тринадцати лет. Клуб назвали «Пещера» — возможно, с намеком на «Битлз», — и состоял он из трех темных и сырых помещений, украшенных психоделическими фресками с изображением подводных пейзажей — их рисовали старшеклассники под руководством Си-Джея. В одном из помещений установили