– Эйла, какая замечательная циновка! Она напоминает мне изделия матери Ранека. А уж она, как никто другой, знала толк в травах и узорах плетения. Наверное, правильнее было бы сохранить твой подарок, повесив его на стенку, но мне хочется пользоваться им. Пожалуй, я буду сидеть на этой красивой циновке, она поможет мне сосредоточиться во время работы.

Радушное объятие Уимеза не имело ничего общего с его обычно сдержанной манерой разговора. Эйла поняла, что за внешней суровостью и неприветливостью Уимеза скрывается добрая и чувствительная натура.

В сущности, процесс вручения подарков не был строго упорядоченным ритуалом, и следующим дарителем, который терпеливо дожидался, пока Эйла обратит на него внимание, был Ридаг. Подняв мальчика на руки, она крепко обняла его, и он ответил ей не менее пылким объятием. Затем Ридаг разжал кулачок и протянул ей длинную трубочку – это была полая птичья косточка с проделанными в ней дырочками. Эйла взяла трубочку с ладони мальчика и повертела в руках, не зная, как ее применить. Забрав трубочку обратно, Ридаг поднес ее ко рту и дунул. Трубочка издала громкий пронзительный свист. Эйла тоже дунула в свисток и удовлетворенно улыбнулась. Затем она подарила Ридагу теплый, не пропускающий влагу капюшон из шкуры росомахи – такие капюшоны обычно делали женщины клана. Ридаг немедленно водрузил его себе на голову, и Эйла вдруг почувствовала болезненный укол, вновь заметив, как сильно похож этот ребенок на Дарка.

– Я дала ему похожий свисток, чтобы он мог позвать меня в случае необходимости, – пояснила Неззи. – Иногда он начинает задыхаться и не может громко крикнуть, но зато может легко свистнуть в него. Но этот свисток он сделал сам – специально для тебя, Эйла.

Диги потрясла свою подругу, вручив ей наряд, который демонстрировала после бани, сказав, что собирается надеть его сегодня вечером. Но Эйла с таким восхищением смотрела на эту праздничную одежду, что Диги решила преподнести именно ее в качестве подарка. И сейчас Эйла, казалось, онемела от восторга и молча смотрела на этот чудесный наряд, пока глаза ее не наполнились слезами. Наконец, немного придя в себя, она сказала:

– О Диги, у меня никогда не было такой удивительно красивой одежды.

Эйла, в свою очередь, подарила Диги набор корзин и несколько до блеска отполированных деревянных чаш разных размеров; в сущности, это был набор разнообразной кухонной утвари, и Эйла решила, что такой подарок будет вполне кстати, поскольку Диги и Бранаг вскоре собирались основывать новую стоянку. В степи деревья встречаются редко, поэтому чаши и тарелки делались в основном из рогов или бивней, а деревянная посуда считалась предметом роскоши. Обе женщины были в восторге от полученных подарков и обнялись с сердечностью двух любящих сестер.

Демонстрируя, что и он не поскупился на дорогой подарок, Фребек с важным видом вручил Эйле пару высоких – до колена – меховых мокасин с красивым узором из перьев по верху голенища. И Эйла порадовалась, что выбрала для него несколько прекрасно выделанных летних оленьих шкур. Благодаря естественной воздушной прослойке эти короткошерстные шкуры отлично держали тепло. Они были не только теплыми, но и очень легкими; оленьи шкуры ценились выше любого другого меха, поскольку из них выходила практичная и удобная одежда, которую можно было носить даже в холодную погоду. Из шкур вполне могло получиться полное охотничье облачение, включающее рубаху и штаны. В такой одежде, если накинуть сверху легкую парку, будет тепло даже в самый лютый мороз. Фребек, так же как и другие, оценил мягкость этих тонко выделанных шкур, но не стал высказываться по этому поводу, а его приветственное объятие было более чем сдержанным.

Фрали подарила Эйле меховые рукавицы, которые отлично дополнили мокасины, поскольку были сделаны в том же стиле. Эйла подарила беременной женщине красивую деревянную чашу для заваривания чая и мешочек, наполненный смесью лекарственных трав.

– Надеюсь, Фрали, тебе придется по вкусу этот чай, – сказала Эйла, подчеркнув значение своих слов выразительным взглядом. – Лучше всего пить его по утрам, как только проснешься, и, может быть, еще одну чашечку перед сном. Если тебе понравится этот аромат, то я дам тебе еще заварки, когда эта закончится.

Обнимая Эйлу, Фрали понимающе кивнула. Фребек подозрительно поглядывал на них, но ничего не сказал. Не мог же он открыто выразить свое недовольство подарком, который был преподнесен его жене новым членом Львиной стоянки. Однако Эйла чувствовала себя немного смущенной, она предпочла бы честно и прямо сказать Фрали о том, что это поможет ей справиться с недомоганием.

Затем вперед вышла Крози, она одобрительно кивнула Эйле и подарила ей аккуратно сшитый через край кожаный мешочек, завязывающийся с помощью продернутого по верху шнурка. Этот изящный красный мешочек был украшен костяными бусинами и белыми вышитыми треугольниками, а по круглому донцу шла белая опушка из мелких журавлиных перьев. Эйла восхищенно разглядывала его, не делая попыток заглянуть внутрь, и тогда Диги посоветовала ей развязать мешочек. Внутри оказались шнурки и нитки для шитья и вышивания, сделанные из длинной шерсти мамонта и жил различных животных, а также кусочки меха и специальные растительные волокна – все это было тщательно свернуто в клубочки или намотано на своеобразные катушки, в качестве которых использовались трубчатые кости мелких зверьков. В мешочке также находились острые ножевидные пластинки и шильца для разрезания и прокалывания кожи. Эйла была в восторге. Ей очень хотелось научиться шить такие же красивые одежды, какие получались у женщин мамутои.

Достав со своей лежанки деревянный горшочек с плотно притертой крышкой, Эйла отдала его старой женщине. Крози открыла его и с явным недоумением посмотрела на Эйлу. Горшочек был наполнен каким-то густым белым веществом с мраморным отливом. По виду оно напоминало перетопленный в кипящей воде животный жир, лишенный вкуса, цвета и запаха. Понюхав содержимое горшочка, Крози улыбнулась, однако недоуменное выражение не исчезло с ее лица.

– Я сделала розовую воду из лепестков… смешала с… другими растениями… – начала объяснять Эйла.

– А-а-а… Наверное, поэтому от него так приятно пахнет. Но что это такое? – спросила Крози.

– Эту мазь ты можешь втирать в лицо, руки и ноги. Хорошее питание… Кожа будет гладкой, – сказала Эйла и, взяв пальцем небольшое количество мази, нанесла ее на потрескавшуюся старческую кожу.

Когда мазь впиталась, Крози коснулась пальцем собственной руки и, зажмурившись, медленно ощутила заметно разгладившуюся кожу. Когда эта старая, вечно брюзжащая женщина вновь открыла глаза, то они подозрительно блестели, хотя слез видно не было. Однако Эйла заметила, как судорожно дышит Крози, явно глубоко тронутая таким вниманием к