Пока он это говорил, я успел заметить, как дергается его лицо. Я также видел стыд в его глазах и чувство привязанности ко мне, которое до сих пор еще не иссякло.

— Неужели ты стал папистом? Не так уж я слеп, Марк, как ты думаешь. Подчас я спрашивал себя, во что ты на самом деле веришь. И что ты теперь думаешь об этой женщине, осквернившей церковь? Ведь это были вы, Элис? Не так ли? Разве не вы после убийства Синглтона положили мертвого петуха на алтарь, чтобы запутать след?

— Да, я, — сказала она. — Но если вы думаете, что мы с Марком паписты, вы глубоко ошибаетесь. Реформаторы или паписты — все едино. Ваши современные верования, следовать которым вы принуждаете людей под страхом смерти, на самом деле являются не чем иным, как борьбой за власть, землю и деньги, к которым стремится каждый из вас.

— Но это не то, к чему стремлюсь я.

— У вас доброе сердце. Мне было нелегко вам лгать. Но что касается того, что ныне происходит в Лондоне, вы так же слепы, как новорожденный котенок. — В ее голосе жалость мешалась с гневом. — Вам следовало бы взглянуть на вещи глазами простого человека, но вы до этого никогда не снизойдете. Думаете, меня может волновать какой-то храм после того, что я здесь нагляделась? Я испытывала больше жалости к петуху, которого зарубила, нежели сожаления о том, что положила его на алтарь.

— И что же теперь? — спросил я. — Вы убьете меня?

Марк с трудом сглотнул.

— Я этого не сделаю. Если вы меня к тому не вынудите. — Он обернулся к Элис — Мы его свяжем, заткнем тряпкой рот и спрячем в твоем шкафу. Его будут искать, но никто не догадается, что он может находиться здесь. Когда брат Гай обнаружит, что ты исчезла?

— Я сказала ему, что собираюсь рано лечь спать. Он не заметит моего отсутствия до семи утра, то есть того часа, когда я обычно появляюсь в комнате для приготовлений снадобий. А к тому времени мы уже будем в море.

Я судорожно пытался собраться с мыслями.

— Марк, пожалуйста, послушай меня. Ты забыл о брате Габриеле, Саймоне Уэлплее, Орфан Стоунгарден.

— Но к их гибели я не имела никакого отношения, — с пылкостью в голосе произнесла Элис.

— Знаю. Я предполагал, что существуют два убийцы, но действующих совместно. Но я никогда не думал, что здесь имели место два независимых преступника. Марк, подумай о том, что ты здесь увидел. Вспомни об Орфан Стоунгарден, которую вытащили из пруда. О Габриеле, которого раздавило камнем, как насекомое. О Саймоне, свихнувшемся и погибшем от яда. Ты помогал мне, ты был все время со мной. Неужели ты позволишь убийце уйти?

— Мы собирались оставить вам записку. Рассказать о том, что Синглтона убила Элис.

— Послушай меня. Где брат Эдвиг? Его взяли?

Марк покачал головой.

— Нет. Я шел за вами до двери трапезной и слышал, как вам сообщили о прибытии посыльного. Потом проводил вас в сторожку и последовал за вами, когда вы направились в лазарет. По дороге меня отвлек приор Мортимус. Он сообщил, что брата Эдвига в казначейском доме не нашли, равно как и в его покоях. По всей вероятности, он сбежал. Вот почему я так поздно пришел, Элис.

— Он не должен сбежать, — уверенно произнес я. — Он незаконно продавал монастырские земли. Я уверен, что он это делал за спиной аббата. И где-то спрятал тысячи фунтов стерлингов. Эта лодка подготовлена им, чтобы совершить побег. Разумеется, пока она не прибыла, он должен был тянуть время. Он убил Саймона Уэлплея, потому что боялся, что тот расскажет мне об Орфан Стоунгарден и я его арестую.

Марк опустил нож. На лице у него отразилось крайнее изумление, и он весь обратился во внимание.

— Значит, ее убил брат Эдвиг?

— Да! Потом он пытался убить и меня в храме. При таких заснеженных дорогах могло пройти несколько дней, а то и недель, прежде чем прибыл бы кто-нибудь из Лондона, чтобы заменить меня. К тому времени он успел бы сбежать. Вы собираетесь от плыть в одной лодке с убийцей?

— Вы уверены в этом? — спросил Марк.

— Да. Я шел по ложному следу, который привел меня к брату Габриелю. Но то, что я только что сказал, истинная правда. То, что ты мне сейчас рассказал о лодке, стало последним штрихом в этой истории. Эдвиг — страшный убийца и вор. Ты не можешь позволить ему сбежать.

На какой-то миг он заколебался.

— Вы уверены, что брат Эдвиг убил девушку? — спросила Элис.

— Да, полностью. Это должен был быть один из старших монахов, которые посещали Саймона Уэлплея. Приор Мортимус и Эдвиг были неоднократно замечены в склонности к прелюбодеянию. Мортимус приставал и к вам, Элис, а брат Эдвиг — нет. Он боялся, что потеряет над собой власть. Как это произошло с ним в случае с Орфан.

Марк задумался.

— Элис, мы не можем позволить ему уйти.

Она в отчаянии посмотрела на меня.

— Они повесят меня. Или, что еще вероятней, сожгут на костре. Меня обвинят в колдовстве, раз я подбросила им петуха.

— Послушай, — начал Марк, — когда мы доберемся до лодки, мы потребуем, чтобы она сразу же отплыла. Тогда он со своим награбленным золотом далеко не уйдет. Никто не захочет ждать убийцу.

— Верно, — охотно поддержала его Элис — Мы можем так поступить.

— И он по-прежнему будет на свободе, — заметил я.

— Больше ничем не могу вам помочь, сэр, — глубоко вздохнув, произнес Марк. — Здесь все дело за вами. Его должны поймать вы.

— Нам пора, — с нетерпением напомнила ему Элис, — скоро начнется отлив.

— Еще есть время. На монастырских часах только восемь. Еще полчаса до полного прилива. У нас до статочно времени, чтобы перебраться через болото.

— Через болото? — не веря своим ушам, переспросил я.

— Да, — подтвердила Элис. — По той тропе, по которой я водила вас. Лодка ждет нас в дельте реки.

— Но этого нельзя делать! — ужаснулся я. — Разве вы не видите, какая стоит погода? Снег почти что растаял. Болото превратилось в непроходимую грязь. Я плыл по каналу сегодня днем и видел, как оно выглядело. А сейчас там и того хуже. Талый снег потоком стекает в Даунс. С каждым часом все больше сгущается туман. Вам ни за что не перебраться через болото. Поверьте мне.

— Я знаю все тропинки, как свои пять пальцев, — возразила она, — я смогу отыскать дорогу.

Несмотря на свои уверения, твердости в голосе у нее явно поубавилось.

— Марк, ради Бога, поверь мне. Вы идете навстречу верной гибели!

Он глубоко вздохнул.

— Она знает дорогу. А разве здесь нас не ждет смерть?

Я тоже сделал глубокий вдох.

— Пусть она сбежит. Пусть она сейчас же уйдет. Дай ей такую возможность. Я не обмолвлюсь ни единым словом о твоей причастности к этому делу. Клянусь! Уверяю тебя, после того как эта заваруха закончится, я стану вашим сообщником. Буду готов рисковать собственной жизнью ради вас двоих. Но только не ходите на болото!