торопливый, лихорадочный шепот, взволнованные споры, потом сразу все стихло, двери закрылись.

Где он находился, невозможно было отгадать. Под собой он чувствовал гладко утрамбованный земляной пол, значит, он был внутри какого-то строения. Час смерти еще не пришел…

VI

В замке до поздней ночи ждали возвращения Сулы. Случалось не раз, что ему не удавалось или не хотелось вернуться из города, поэтому не было бы ничего удивительного, если бы он явился утром. Юрга, его любимый слуга, всю ночь не ложился спать и то и дело выходил за ворота или стоял в дверях, поджидая своего пана. И только под утро он лег вздремнуть, уверенный, что днем-то тот уж придет.

Но наступил полдень, а Мартик не возвращался.

Обеспокоенный Юрга, зная, где его надо было искать, побежал прежде всего к Грете. Увидев его, вдова вскрикнула в испуге.

— Мой пан со вчерашнего дня не вернулся еще в замок, — пробормотал Юрга.

Грета смотрела на него, не в силах вымолвить и слова. Она была уже совершенно уверена в том, что его подкараулили по дороге и убили. Тотчас же она послала Курцвурста за Павлом. Дядя прибежал, бледный от волнения. Положение было безвыходное, не было сомнения, что Мартик погиб.

Конечно, это было дело рук Альберта. Что делалось с сердцем Греты, тайн которого никто не мог разгадать, оставалось и теперь загадкой для Павла. Он видел, как она ссорилась и спорила с Мартиком, отвергала его ухаживания, смеялась над ним. Но в эту минуту ему показалось, что она его любила. Лицо ее то краснело, то бледнело, но выражение испуга на нем сменилось энергией и решимостью. Она крикнула старой служанке, чтобы подала ей шубку и покрывало, она собиралась выйти из дома.

— Да куда же ты? Куда? — едва слышно произнес Павел.

— Не спрашивай! — коротко отвечала она.

Остановив Курцвурста, который собирался сопровождать ее, она выбежала на улицу с сжатыми губами и горящими глазами и прямо направилась к дому войта. Не всегда его можно было застать здесь: он то заседал в ратуше, то осматривал городские фермы или мельницы, иногда же у него собирались люди для тайных совещаний, и тогда он тоже был неприступен. Но Грета догадалась захватить с собой кошелек, щедро посыпала из него сторожам и разослала их, а сама села ждать на лавку; через полчаса паж провел ее наверх к войту.

Она бросила быстрый взгляд, чтобы убедиться, один ли он, и смело вошла к нему. Вся ее осанка выражала гордость и мужество.

— Вы знаете, зачем я пришла к вам, — начала она. Войт презрительно пожал плечами.

— Да, вы знаете! Я знаю вас, а вы должны знать меня. Человек, ради которого я к вам пришла, много лет ухаживал за мной, и я не хотела его, но жизнь его мне нужна. Скажите, он жив?

— Кто он? — иронически спросил войт. — Речь, по-видимому, идет о Гамроте. Я знал, что у вас много поклонников, но о Гамроте не слышал. Гамрота вам следует искать в замке, там знают, где он.

— Я пришла не ради Гамрота, — отвечала Грета. Войт улыбался.

— В ратуше у меня сидят только два вора да женщина, удушившая своего ребенка, — со злой насмешкой сказал он.

Вдова подняла на него блестящий гневный взор.

— Войт! — вскричала она. — Я знаю, что вы сильны, но не надо обижать слабых! И мухи кусаются!

— Я не боюсь ни волков, ни мух, — сказал Альберт, сморщив лоб, и, встав, начал медленно прохаживаться по горнице. — Что вам от меня надо? Зачем вы ко мне пришли? Поклонников и друзей у вас довольно, я для вас слишком стар. Что я могу для вас сделать?

Грета уперлась руками в бока.

— Мартик Сула из замка был у меня вчера вечером, — сказала она. — Он вышел поздно один и пропал на улице, в замке его нет. Это — любимый слуга князя.

— А мне откуда знать, где он напился и валяется? — гневно крикнул войт. — Какое мне дело до всей этой шушеры? Мне?! Можете спросить Фейта и квартальных.

Грета мерила его глазами, в которых сверкала молния, и вся Дрожала от гнева.

— Войт Альберт, — выговорила она твердо, — вы знаете лучше всех, где скрылся этот человек. Если с ним что-нибудь случилось, вы ответите за него!

— Я буду отвечать за всех разбойников, пьяниц и бродяг, которые шляются ночью по городу! — возмутился войт. — Хоть бы он был сто раз княжеским слугою, какое мне до него дело? Пусть не шляется ночью по кабакам!

Говоря это, войт отвернулся от вдовы и подошел к столу, желая этим показать ей, что разговор окончен, но Грета была смела и упряма.

— Я прошу вас о нем, — сказала она, но не тоном просьбы, а тоном приказания, — я прошу вас, войт Альберт. Вы знаете, что с ним сталось. Его убили?

— Не знаю! — громовым голосом закричал войт. — Не на то я войт, чтобы разбирать все эти глупости! Вы знали этого наемника. Он расхаживал по городу, чтобы подслушивать наши тайны, а потом рассказать их в замке! Если какая-нибудь воровская шайка изрубила его, разве это меня касается? Он получил, что заслужил.

Грудь Греты поднималась все быстрее, все тяжелее было ей дышать, равнодушие войта еще более усиливало глсв женщины.

— Ну конечно! — вскричала она. — Вас это не касается! Вы ничего не знаете! Но знали, однако, где он бывал и что делал. Он был для вас неудобен, да? В замке подозрение падет только на вас. Там уже есть у вас враги, а теперь будет еще больше. Не знаю уж, — рассмеялась она, — будет ли это вам в пользу!

Альберт с презрительной улыбкой отвернулся от нее.

— О моей голове не беспокойтесь! — сказал он. — Только бы нашелся милый вашему сердцу воин, а я вам его не отдам ни живым, ни мертвым, потому что у меня его нет!

И рукою указал ей на дверь.

Грета только взглядом простилась с ним: хлопнула дверью и вышла.

Альберт долго смотрел ей вслед, задумавшись, потом поспешно выбежал в горницу, в которой всегда ждали его приказаний слуги.

В замке сильно тревожились о судьбе Мартика. Все знали, что ему был поручен надзор за городом, и когда оказалось, что он исчез, тотчас же разослали людей с приказанием обшарить все гостиницы, шинки, пивные, пивоваренные заводы, бани, дома и закоулки.

Юрга, заплаканный и огорченный, сам отправился на поиски. В городе уже носились смутные слухи о том, что княжеского слугу захватили и увезли или убили