Полковник внезапно остановился, направил вперед луч фонаря, постоял несколько секунд к чему-то прислушиваясь. Затем резко ухватил меня за руку, бесцеремонно потащил назад, через несколько шагов толкнул в нишу под еще одним люком, после чего напряженно прошептал:

– Помолчи.

Вслед за этими словами послышался уже знакомый щелчок, и фонарь погас. Я опять оказалась в непроглядном мраке и, наверное, из-за этого слух резко обострился, потому что услышала то, что насторожило господина Лазаря: тихое позвякивание металла, что-то похожее на приглушенные шаги и всплески – похоже, кто-то топает по лужам.

А затем из темноты громким напряженным голосом спросили:

– Кто здесь?! Обзовись!

– Прикрой ушки, Элли.

Полковник Лазарь произнес это самым легкомысленным голосом, но явно наигранная безмятежность меня не обманула. Он сейчас напряжен как никогда, возможно, даже боится.

Если этот противоречивый человек вообще способен испытывать страх.

Уши я прикрывать не стала, а зря, потому почти сразу после этих слов мрак отступил под натиском пульсирующей желто-оранжевой вспышки, и прогрохотала автоматная очередь. В тесноте подземной галереи звуковым волнам деваться некуда, многократно отражаясь от стен и свода они не один раз могут как следует протоптаться по барабанным перепонкам.

Чем сейчас и занялись.

В общем, ушам досталось как следует, но не настолько сильно, чтобы со слухом возникли большие проблемы. Пусть и не так качественно, как прежде, но я различила дикие крики все с той же стороны, и очень нехорошие слова, громко высказываемые незнакомыми голосами.

Полковник выпустил еще одну очередь, но на этот раз не избежал последствий – в ответ загрохотали как минимум два автомата, к бьющему по ушам треску выстрелов прибавились удары пуль о кирпичные стены, это походило на то, будто возле головы проворно постукивают несколько тяжелых кувалд.

Господин Лазарь проворно укрылся в нише, при этом бесцеремонно прижал меня к сырой кирпичной стене и непередаваемым голосом произнес:

– Да уж, романтическая ночка у нас не задалась.

Невозможно с ним не согласиться. Даже не желаю ему заработать пулю, которая легко может залететь сюда при рикошете о стену. Мне этот человек ненавистен, но не уверена, что те, которые сейчас в нас стреляют, понравятся больше.

Стрельба прекратилась, уши, успев свыкнуться с грохотом, теперь отказывались воспринимать тихие звуки. Только и смогла, что расслышать непонятную возню.

– Ты кто такой?! – повторили из коридора. – Бегом обозвался, или бросим гранату!

– Олухи недоделанные, да кто из вас сможет зашвырнуть ее за пятьдесят метров в узкую трубу?! – насмешливо произнес полковник.

– Лазарь?! Ты, что ли?! – напряженно-удивлено спросили из мрака.

– Гаврош?! – вопросом на вопрос ответил полковник.

– Он самый! Бросай автомат и выходи!

– Одну минутку, я тут немного занят!

– Не дури! Выходи! Не выйдешь, гранатами закидаем!

– Гаврош, придурок ты криворукий, засунь свои гранаты знаешь куда! Заткнись вообще, я и правда занят!

– И чем это ты так занят, что жить не хочешь?!

– Я тут не один, со мной милая девчушка, азовские навострились высший сорт выращивать! Знал бы ты, какая у нее тугая попка!

– Ну да, я видел, похоже, приседать не ленится!

– Я тоже так думаю, она у нас не из ленивых!

Куда я попала?! О чем вообще говорят эти люди?! Только что западники пытались убить друг друга не жалея патроны, а теперь чуть ли не мило общаются делая упор на столь излюбленный полковником юмор для недоразвитых.

Они даже не дикари и не варвары, они – нечто.

– Слушай, Лазарь, давай уже кончай этот цирк! Азовская с вечера сидит в машине Дзена, а к тебе сейчас хана придет, никуда не денешься, зажали тебя! Косарь сейчас спустится, а у него подствольник, добросит куда надо! Последний раз повторяю – бросай автомат и выходи! Не тронем!

– Гаврош, тебя в детстве головой вниз не слишком часто роняли?! Всерьез думаешь, что вы меня зажали?! Да хрен ты свой дверью троллейбусной зажал, лох ты обиженный! Видел все эти дома вокруг вашего печального сборища?! Там сейчас батальон станичных полным составом выдвигается, плюс рота черных, вся дальняя разведка и еще два взвода от Скрипача. Да и сам он вот-вот подкатит со всем своим оркестром! Сейчас они такой концерт устроят, что мне вас даже немного жалко!

– Не гони! На всех высотках наши стоят!

– Уже не стоят, а лежат в интересных позах! Вы и правда думали Дзена как школьника обнулить?! Сбились в стаю петушиную и внезапно стали смелыми?! Да мы вас, идиотов вечно радостных, несколько месяцев в одну кучу собирали! Теперь молитесь, придурки, минут пять вам на это оставили, Скрипач еще не развернул свои трубы с барабанами, но вот-вот заиграет! Наших на площади не осталось?! Нет?! Ну да, азовская была чуть ли не последней! Думали, она там осталась, вам на радость?! Элли, скажи что-нибудь этим без пяти минут покойникам!

Полковник грубо встряхнул меня за плечо, и я, не зная, какие именно слова он ждет, уточнила:

– Что сказать?

– Скажи им «привет». Только громко скажи, они и на башку тугие, и на уши.

– Привет!

– Слышали?! Вот и все, наших на площади не осталось! Готовьтесь страдать, терпилы!

Должно быть слова полковника его собеседникам не понравились, они вновь открыли огонь, причем даже мне, далекому от военного дела человеку, было понятно – стреляют из-за нервов, а не стараясь попасть. Уж слишком длинные очереди, будто зажали намертво спусковые крючки.

Наверное, так и есть, потому что оба автомата затихли одновременно.

– Ну что, нервишки пошаливают?! – в унисон моим мыслям спросил полковник и сам же на это ответил: – На да, как же им не шалить при таких печальных раскладах! Гаврош, что за неудачник с тобой отирается?!

– Перец!

– Перец?! Да я же тебя, собачьего сына, два раза с того света на своем горбу вытаскивал! Ну или полтора точно! Тварь ты неблагодарная! Чего вас, придурков интересных, вообще под землю занесло?!

– В машине тебя не было, нашли люк под ней! Проверять послали!

– А третий кто?!

– Карась!

– Сильно ему прилетело?!

– В грудь!

– Ну да, ему вечно не везет, карма плохая.

– Лазарь, давай поговорим нормально! Без дураков!

– Ну как же без дураков поговоришь, если вы уже тут?!

– Перетрем как люди!

– Нечего мне с вами перетирать! Оба вышли, грабли подняли, автоматы сложили так, чтобы я их видел! И подсветите себя! Я два раза повторять не стану! Мне тут недолго плесенью дышать осталось, а у вас только один шанс остался – со мной по-человечески добазариться! И базарить надо быстро!