выйти из этого брака, тогда ладно. Ты можешь покинуть его в мешке для трупов, моя дорогая.

Он прыгнул на кровать, надвигаясь на меня, и, не имея оружия, я поняла, что у меня нет другого выбора, кроме как бежать. Я бросилась в ванную комнату, захлопнула дверь и заперла ее как раз в тот момент, когда его вес столкнулся с деревом с другой стороны.

В помещении, в котором я оказалась, сверкали мраморные плитки и золотые краны в ванной, но не было ничего, что я могла бы использовать в качестве оружия. Я отступила от двери, ища выход. Но его не было.

Ужас прокатился по моему позвоночнику, я собрала все свои силы, подумала о Николи, и мое сердце раскололось на острые кусочки. Я отомщу за него, вырежу сердце Рамона и отправлю его демоническую душу в руки дьявола. Но даже тогда, я знала, что ничто не сможет исцелить боль от потери моего воина.

Я поспешила к туалету и начала искать что-нибудь, что можно было бы использовать против монстра, пытающегося проникнуть внутрь.

Рамон со злостью ударил ногой в дверь, и дерево раскололось посередине.

Она не выдержит.

Мне предстояло сражаться, чтобы отомстить за своего горца.

И я выиграю.

Глава 44

Фрэнки

Рокко хрипел, держа руку на шее парня, с которым он боролся, удерживая его в удушающем захвате, пока я убеждался, что остальные мертвы. Ноги парня шаркали по плюшевому ковру в игровой комнате, где мы нашли его и его друзей, пока он пытался освободиться, и Рокко хрюкнул от смеха, зная, что он уже победил.

Вспышка лунного света на лезвии была единственным предупреждением, которое я получил, когда этот засранец снял его с пояса, и я крикнул Рокко, когда stronzo (п.п. мудак) замахнулся на него.

Рокко яростно выругался, когда маленькое лезвие вонзилось ему в бедро, отпихнув парня из его рук и повалив на пол. Он вырвал нож из ноги и набросился на свою жертву, но тот успел позвать на помощь, прежде чем Рокко вогнал лезвие ему в грудь. Он ударил его еще и еще раз, чтобы убедиться, что тот мертв, затем с проклятием поднялся на ноги, когда кровь полилась по его ноге из раны, которую он получил.

— Ублюдок, — прорычал он, прижимая руку к ране, пока я спешил к нему.

Рокко поднял пистолет и направил его на дверь, пока я распарывал его джинсы, чтобы получше рассмотреть, с чем мы имеем дело.

— Как ты думаешь, кто-нибудь слышал этого stronzo? — шипел Рокко, хмуро глядя на дверь и не сводя с нее глаз. Зная его, он, вероятно, был больше зол на то, что игра может закончиться, чем на дыру, которую только что пробили в его плоти.

— Все не так уж плохо, — сказал я, стягивая с себя ремень и обматывая его вокруг бедра над раной, затягивая его, чтобы остановить кровотечение.

— Парень легко отделался, ударив меня ножом, — раздраженно пробормотал он.

Из-за двери, ведущей на улицу, не доносилось ни звука, и не было никаких признаков того, что кто-то пришел выяснять обстоятельства крика, так что похоже, что нам все сошло с рук. Однако нам придется быть более осторожными, когда мы перейдем на верхнюю палубу.

Рокко опустил пистолет, когда я встал и прицелился в дверь из своего, затем достал из кармана шприц. Он зубами сорвал колпачок с иглы и воткнул ее себе в руку, дико ухмыляясь, выплюнув колпачок на землю.

— Это был морфий, который ты принес для Николи? — спросил я, нахмурившись.

— Я принес дополнительные шприцы, stronzo (п.п. мудак), — ответил он, закатывая глаза. — Я не настолько глуп, чтобы думать, что мы можем напасть на лодку, полную засранцев из картеля, и выйти невредимыми. Единственная боль, которую я хочу чувствовать сегодня вечером, это боль моих врагов.

Я фыркнул от смеха, чтобы развеять все затянувшиеся опасения за него, которые могли бы отвлечь меня, и взял на себя инициативу, когда мы направились к двери и обратно на узкую полоску палубы, огибающую судно. Ночь была темной, но небо было чистым, так что россыпь звезд и полумесяц освещали небо над головой и освещали волны серебристым блеском.

У меня перехватило дыхание, когда я, держа пистолет наготове, направился к углу впереди нас на носу, где лестница вела на верхнюю палубу. Эрнандес ждал нас где-то там, наверху, хотя он еще не догадался об этом.

Я был готов поспорить, что на этом наше везение закончилось. На вершине лестницы, по которой нам предстояло подняться, была огромная открытая палуба, и я полагал, что там будет слишком много людей, чтобы мы могли тихо расправиться с ними. Но мы чертовски хорошо справились с задачей, не подняв тревогу среди всех на борту, так что я был готов встретиться со спешной перестрелкой, если это будет необходимо для завершения дела.

Я осторожно заглянул за угол и облегченно выдохнул, заметив Энцо, огибающего угол со своей стороны судна.

— Все чисто? — спросил я его, глядя на кровь, заливавшую его правую руку, и гадая, не ранен ли и он.

— Не беспокойся об этом, это не моя, — сказал он с мрачной ухмылкой, как раз когда Николи вышел вслед за ним из-за угла, а Рокко переместился, чтобы встать рядом со мной. Братья Ромеро объединились, как и должно быть.

— Ты ранен, — прорычал Энцо, указывая на кровь, которая все еще сочилась из раненой ноги Рокко, и тот пренебрежительно хмыкнул.

— Эта маленькая царапина? Я тебя умоляю, я и не такое получал от бритья своих яиц. — Рокко ухмыльнулся, как наглый засранец, и я все объяснил за него, поскольку мы все знали, что он все равно не признается, даже будучи полумертвым.

— Все не так плохо, — успокоил я остальных, глядя на изгибающуюся лестницу перед нами. — Он будет в порядке, как только мы сможем убить остальных stronzos31 и подлатать его.

— Хорошо. Так каков план? — спросил Энцо, и мы все посмотрели на Николи.

— Убить их всех, — пробурчал он. — И расчистите мне путь к моей девочке.

Мы все кивнули, обмениваясь взглядами друг с другом на случай, если это будет последний момент, который мы проведем вместе. Мы никогда не выражали это словами, но на такой работе, как эта, мы все знали о риске. Это было частью и неотъемлемой частью того, кем мы были. Тем, кем мы были. Ромеро сражались в собственных битвах и смотрели в глаза своим врагам, когда они уничтожали их. Однако это было сопряжено с немалым риском.