До поезда Нелл провожал Ли: Александр следил за проведением взрывных работ, отменить которые было никак нельзя, а Элизабет в широкополой шляпе удалилась в парк к розам, чудом пережившим жару.

Нелл не была близко знакома с Ли, внешне он чем-то напоминал ей симпатичную рептилию. Если бы она знала, как Элизабет привыкла мысленно называть его, она сочла бы сравнение метким. Даже в рабочей одежде Ли оставался джентльменом до кончиков ногтей, англичанином с рафинированным акцентом, но под внешним лоском кипели опасные, бурные и притягательные страсти. Таких мужчин Нелл не понимала и недолюбливала. Неприязнь мешала ей разглядеть в Ли мягкость, благородство и преданность.

— Опять впряжешься в больничную лямку? — спросил он усаживаясь в вагон подъемника.

— Да.

— Тебе нравится?

— Нравится.

— А я — нет.

— Верно.

— Почему?

— Ты когда-то осадил меня. Помнишь Отто фон Бисмарка?

— Боже мой! Тебе же было всего шесть лет. Но я вижу, ты до сих пор обижена. Очень жаль.

До станции они добрались молча, Ли внес вещи Нелл в отдельное купе.

— Вопиющее сибаритство, — оглядевшись, заметила Нелл. — Я к нему так и не привыкла.

— Со временем от него придется отказаться. Не вини Александра за то, что он гордится плодами своих трудов.

— Со временем? Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, со временем из-за налогов такое вопиющее сибаритство станет непозволительной роскошью. Хотя вагоны первого и второго классов будут всегда.

— Мой отец любит тебя как родного, — резко объявила Нелл и села.

— И я его люблю.

— А я его разочаровала, занявшись медициной.

— Да, разочаровала. Но не потому, что хотела отомстить, — это ранило бы его еще сильнее.

— Мне следовало бы полюбить тебя. А я почему-то не могу.

Ли поднес к губам ее руку и поцеловал.

— Надеюсь, ты никогда не поймешь почему. Всего хорошего, Нелл.

И он ушел. Нелл услышала, как прогудел поезд, как гудок заглушила какофония лязга, скрипа и хрипа, предвещающая отправление. Нелл хмурилась. О чем это он говорил? Порывшись в дорожном саквояже, она достала учебник фармакологии и уже через несколько минут забыла и о Ли, и о сибаритской роскоши отцовского вагона. Приближался третий год учебы, а вместе с ним и экзамены, на которых проваливалась половина студентов. Но Нелл Кинросс не собиралась сдаваться, даже если ради этого придется пожертвовать личной жизнью. К черту парней — на них нет времени!

В том году лето продолжалось необычно долго и уступило место осени только 15 апреля 1898 года.

14 апреля во время приступа эпилепсии умерла Анна. Ей был двадцать один год. Тело доставили в Кинросс и похоронили на вершине горы; на панихиде присутствовали только Александр, Нелл, Ли, Руби и преподобный мистер Питер Уилкинс. Александр сам выбрал место для могилы недалеко от своей картинной галереи, под гигантскими эвкалиптами с белоснежными стволами, напоминающими колоннаду. Элизабет не провожала дочь в последний путь — она присматривала за Долли, которая резвилась у бассейна по другую сторону дома. Дверь дома, выходящую к могиле, Нелл предложила навсегда заколотить.

Позднее, когда Ли, Руби и мистер Уилкинс уехали, а Нелл с отцом расположились в библиотеке, Элизабет добрела до холмика сладковато пахнущей, еще влажной земли и украсила его всеми розами, какие только сохранились в саду.

— Покойся с миром, невинная моя девочка, — прошептала она и скрылась в буше.

Небо на севере заволокли косматые зловеще-синие грозовые тучи, края которых курчавились над разбегающимися белыми облаками, словно морские волны; последнее дыхание лета обещало буйство стихий. Но Элизабет ничего не замечала, углубившись в буш, откуда в преддверии бури разбежались все обитатели. Она ни о чем не думала осознанно, в голове у нее теснились тысячи, миллионы воспоминаний об Анне, заслоняя собой небо, буш, день.

Гроза приближалась, все вокруг залил призрачный грязно-желтый свет, в воздухе сладко и удушливо запахло озоном. Без предупреждения сверкнула молния, по небу раскатился гром. Элизабет ничего не видела. В себя она пришла, когда промокла под ливнем до нитки, и то лишь потому, что тропа свернула к ручью, побежала по его грязному берегу — такому скользкому, что Элизабет не удержалась на ногах. «Так мне и надо, — равнодушно думала она, стоя на четвереньках и ослепнув от дождя. — Так и надо. Так и должно быть».

— Слава Богу, погода переменилась, — сказала Нелл Александру, в эркерное окно библиотеки наблюдая, как начинается гроза.

Он вздрогнул.

— Могила Анны! Надо накрыть ее!

И он выбежал под дождь, а Нелл поспешила на кухню, созывать прислугу на помощь.

Александр вернулся мокрый и дрожащий. За какие-нибудь двадцать минут температура понизилась на сорок градусов, налетел свирепый ветер.

— Что там, папа? — спросила Нелл, подавая ему полотенце.

— Мы накрыли ее брезентом. — От озноба у Александра зуб на зуб не попадал. — Странно, но кто-то уже прикрыл ее. Розами.

— Значит, она все-таки приходила. — Нелл смахнула слезу. — Иди переоденься, папа, не то простудишься.

«В такой ливень можно не опасаться, что от молний загорится буш», — мельком подумала Нелл, отправляясь на поиски матери.

Пиони кормила Долли ужином — неужели уже так поздно? Нелл спохватилась и поняла, что в грозу, когда тучи загородили солнце, чувство времени изменило ей.

— А где мисс Лиззи?

Пиони подняла голову, Долли жизнерадостно помахала вилкой.

— Не знаю, мисс Нелл. Она позвала меня к Долли часа два назад.

Нелл поспешила в коридор и столкнулась с Александром, выходящим из своих комнат. Как ни странно, он воспрянул духом, будто со смертью Анны все худшее кончилось и теперь все в доме могли вздохнуть свободно.

— Папа, ты не видел маму?

— Нет, а в чем дело?

— Нигде не могу найти ее.

Они обыскали дом от чердака до подвала, осмотрели дворовые постройки и флигели, но напрасно. Элизабет нигде не было. Александр вновь задрожал.

— Розы… — с расстановкой произнес он. — Она ушла из дома в грозу…

— Папа, она не сделала бы этого!

— Тогда где она? — Мгновенно постарев, Александр добрел до телефона. — Позвоню в полицейский участок, организуем поиски.

— Только не сейчас, папа! Скоро ночь, дождь льет как из ведра. В такую погоду полицейские мигом собьются с пути. Никто не знает гору лучше нас!

— Тогда я звоню Ли. Он бывает на горе. И Саммерс тоже.

— Да, вызови Ли и Саммерса. Я иду с вами.