выглядела плоской, и Грюнвальд ухмыльнулся, когда Хосров увидел Вилленсбург в объёме. Все стены крепости складывались в гигантскую Чёрную Звезду — омрачённый символ павшего Кригсрейха — со шпилем в центре.

— Ты что, не мог выбрать формы получше? — возмутился красноволосый.

— Это я специально, — Фридрих прыснул от смеха. — Чтобы всякие добренькие и толерантные люди злились и источали праведный гнев.

Хелен рядом с ним тоже захихикала.

— А ты что смеёшься, Йаванна? — раздражённо спросил Хосров. — Не знаете закон По? Что пародия на радикальные взгляды неотличима от них самих?

— Не волнуйся, мы там не творим геноциды и прочие непотребства, — ответила девушка.

— Ну-ну. Так я вам и поверил.

Шлюп сел в просторном ангаре с белыми стенами. Незамысловатые прямоугольные колонны тянулись ввысь к ровному потолку. С этих столпов свисали длинные красные знамёна с белым кружком. Эти флаги были почти такими же, как у почившего Гросскригсрейха, за одним исключением — вместо Чёрной Звезды внутри кружка красовалась буква «G» из прямых линий.

Шлюз корабля раскрылся, и на крупную плитку пола упал раскладной трап. Фридрих, Хелен и Хосров выбрались из шлюпа, и в ангаре их встретили люди. Все трое были мужчинами в незамысловатой униформе — синих рубашках, красных штанах и красных же кепках.

— Хайль Грюнвальд! — отчеканили работники станции, протянув вверх правые руки.

— Вилле хайль! — отозвался Фридрих, изобразив такое же приветствие.

Хосров смерил людей с вытянутыми руками и алые знамёна взглядом, полным презрения.

— Но это же… — он пытался подобрать слова. — Это нехорошо! Это не вписывается ни в какие рамки!

— Почему? — спокойно спросил Грюнвальд.

Он едва сдерживал смех. Воистину, этот Хосров относился к той самой категории, которую Фридрих так хотел позлить.

— Но ведь… люди с Чёрной Звездой убили столько невинных, уничтожили столько планет! Мы не должны позволить этому повториться!

— И позволяете убивать людей и уничтожать планеты под золотым секатором ВССМ, — возразил Грюнвальд. — Или Змеем Разрушения. Или имперским солнцем. Только под Чёрной Звездой нельзя. Да, Кригсрейх не был государством ангелов, и его вожди и солдаты сделали много ужасных вещей. С этим я не спорю. Но пока мы лепим из него абсолютное зло, легко не заметить, как сами становимся такими же. И рано или поздно повторяем всё абсолютно в том же виде. Даём себе индульгенцию на любые зверства лишь потому, что не носим того треклятого знака.

Хосров хлопал глазами, уставившись на Грюнвальда.

— Мы ведь убиваем ради правильных вещей, и вообще наши противники — звери и монстры, таких и убить не жалко, да? — вскинулся Фридрих. — Но чем это принципиально отличается от криганского подхода?

— Тем, что мы боремся за правое дело, — неуклюже ответил Хосров.

— Не понять тебе ничего… — устало протянул Грюнвальд. — Ты болван, чьи мозги промыли все, кому не лень — Ребеллия, Акрантофис, лидеры «Чумы», список можно продолжать до бесконечности. Ты не думаешь своей головой, а впитываешь чужие идеи как губка — исключительно чтобы сойти за своего в обществе, где оказался. И неважно, что это за общество — подпольная тусовка эзотериков в Тёмном Замке или тайная организация внутри тайной организации, которая хочет убить Владыку Философа и захватить Галактику.

— Конечно, куда мне до великого Лорда Ариана! — разозлился перебежчик. — Сильного, независимого и не нуждающегося в социуме!

— А я думал, что иметь свою голову на плечах — до сих пор добродетель…

— А ты не думал, почему я тут? — Хосров брызгал слюной, буравя взглядом Грюнвальда. — Почему я спас тебе жизнь? Сначала я вступил в «Чуму» по приколу, думал, будет весело. Но потомосознал, что её методы не соотносятся с моими принципами…

«Или принципами социума, который для тебя более авторитетен, — подумал Фридрих. — Стоп, хватит бить убогого. Он мне ещё полезен».

— Молодец, молодец, — едва скрывая иронию, вслух ответил он. — Я всё же недооценил тебя, и в тебе есть внутренний стержень.

— Ну ладно, — буркнул Хосров.

«Да нет в тебе никакого стержня — ты как слизняком был, так и остался, — размышлял Фридрих. — Интересно, кто же всё-таки тебя надоумил пойти против своих?»

— Может, хватит уже выяснять отношения? — вмешалась Хелен. — Поспешим, а то Одержимый нас опередит!

Втроём они вышли из ангара и очутились в длинном просторном коридоре. В отличие от Тёмного Замка, Вилленсбург словно лучился светом. Белые ровные колонны поднимались над полом из красного мрамора. Даже чернеющий в окнах космос не выглядел холодным и неприветливым — из-за сотен люстр на прямом, лишённом изысков потолке. Это огромное помещение почти пустовало, и лишь вдали перемещались маленькие точки людей.

Фридрих и Хелен побежали вприпрыжку, как маленькие дети в большой песочнице. Немногочисленные работники станции приветствовали их, поднимая руки и крича «Хайль Грюнвальд!» Ариан испытывал удовольствие. Здесь, в Вилленсбурге, он чувствовал себя как дома — это и был его дом. Не квартирка в Тёмном Замке, а частично воплощённая давняя мечта, парящая в космосе.

Хосров же уныло брёл сзади и поглядывал на архитектуру и редких прохожих с нескрываемым отвращением. Этот идиот, конечно, существовал в мирке условностей, которыми Ребеллия и ей подобные опутали Замок, но всё же он был полезным идиотом и рассказал Фридриху то, что иначе невозможно узнать. Какие ещё тайны скрывала эта тупая башка с напяленной красной шваброй? Жаль, у Грюнвальда не было машины, как у «Чумы», чтобы усыпить Хосрова и выудить нужную информацию из его мягкого как хлеб подсознания.

Разрушители попали в круглый зал, в центре которого на полу была начертана Чёрная Звезда. Красноволосый перебежчик демонстративно потоптался на этом непростом знаке, а Грюнвальд улыбнулся ему, как нашкодившему котёнку.

— Не страдай фигнёй, — Фридрих кивнул на автоматические двери.

Украшенные строгими золотистыми линиями створки разъехались, и троица вошла в лифт с бордовыми стенами. Он доставил своих пассажиров на самый верх башни, в более скромный коридор с алой ковровой дорожкой на паркете.

Фридрих привёл Хелен и Хосрова в просторный, залитый тёплым светом кабинет. У стен стояли белые книжные шкафы. На низких тумбочках разместились солдатики, среди которых высился город из детского конструктора. По стилю это нагромождение небоскрёбов и железнодорожных мостиков чем-то напоминало сам Вилленсбург.

Грюнвальд подошёл к своему столу, светлому и ничем не занятому, кроме компьютера. На стене за кожаным креслом висела