картина, где Фридрих в рыцарских доспехах пронзает копьём грифона — один из символов Империи и её протухшей морали.

— А ты поди думаешь, что это у меня большое эго, — пробурчал Хосров, рассматривая полотно в рамке.

— У всех свои игрушки, — снисходительно признал Грюнвальд.

Он плюхнулся в кресло, а Хелен и Хосрова жестом пригласил на диванчики напротив.

— Всё-таки не пойму, как скромный преподаватель это всё отгрохал, — не унимался предатель «Чумы».

— Я живу просто, на статусные вещи не трачусь, — доброжелательно ответил Ариан.

И не сказал всей правды — конечно, он вложил в Вилленсбург немало своих денег, но без помощи пары-тройки криганских богатеев, мечтавших возродить Рейх, возвести такую станцию было бы невозможно.

— Хайль Грюнвальд!

У порога стоял высокий мужчина в красно-синем комбинезоне. Кудрявые каштановые волосы, выбритые на висках, на макушке торчали смешным чубом. Жидкие усы придавали солидности непримечательному, безвольному лицу.

— Хайль, хайль… — устало отозвался Фридрих.

Мужчина принёс фрукты, вино и печенье на стол Ариана.

— Спасибо, Зандер, — кивнул Грюнвальд. — Как поживает Лисбет?

— Отлично, — бодро ответил его сподвижник. — Мы ждём мальчика.

Хелен с пониманием улыбнулась Зандеру.

— А теперь иди — нам надо обсудить важные дела, — сказал Фридрих, положив в рот виноград. — Угощайся — что ты как неродной? — он повернулся в кресле к Хосрову.

Тот нервно осмотрел тарелку со свежими фруктами и взял банан. Когда Зандер ушёл и закрыл двери, красноволосый осведомился:

— У тебя не найдётся в рукаве хотя бы небольшая армия или там флот?

Грюнвальд горько рассмеялся:

— Пока нас не так много, увы. Да и вооружение рассчитано на оборону, а не нападение.

— А есть лазер, раскалывающий планеты?

— Нет, — эта мысль Ариану понравилась.

— Значит, не круто, — скривился Хосров, откусив от банана.

— Вина? — Фридрих потряс бутылкой. — Нет? А я выпью.

Он достал из шкафчика пару бокалов, налил в них и протянул один Хелен.

— Значит, своих сил у нас мало, — сделал вывод красноволосый. — На Тёмный Замок нельзя рассчитывать, на эту крепость — тоже.

— Но мы можем подбросить идею Империи, — предложил Фридрих. — У имперцев большая армия, а ещё они будут очень рады найти Одержимого.

Йаванна одобрительно закивала, стараясь не расплескать вино.

— И что, мы заявимся к генералу Хонорику на Землю и скажем: «Одержимый прячется там-то»? — сыронизировал Хосров.

— Да, это плохая идея, — Хелен глотнула из бокала. — Но у меня есть хорошая.

— Какая же? — поднял бровь Грюнвальд.

— Пока ты спал в подвале, я смотрела новости, — ответила разрушительница. — На Великородине побывал наш старый знакомый. Спасал людей, стал героем. Я уверена, что он сейчас хочет поймать Одержимого не меньше нас.

— Это тот, о котором я подумал? — весело спросил Фридрих.

— Да.

В голове Грюнвальда на секунду возникла влюблённая парочка на крыше тюрьмы. А вообще Хелен была умна. И права. Корсар на службе Империи вместе с её регулярными силами может одолеть Одержимого и его банду разбойников.

Фридрих включил компьютер, и на мониторе высветилась буква «G». Хоть бы старая частота не канула в Лету со временем…

Глава 28

Ледяная бездна

Пиксель лежал на кровати и смотрел на вентилятор, который лениво вращался на потолке. После Дня Империи корсар чувствовал себя разбитым. Ужасы этого праздника никак не выходили из его головы, а затем ему никто не давал отдохнуть. То охранительница Пронина подходит с тяжёлым разговором, то толстый чинуша на ломаном общеимперском поёт дифирамбы новоявленному «герою Великородины», то репортёры пытают глупыми вопросами. Пиксель спокойно выдохнул, лишь когда Антимон передал всех раненых медицинской службе и корабль отправился в орбитальные доки на ремонт. Кое-как на пару с Михаилом объяснив местным механикам, что надо подлатать вмятины на борту, капитан заперся в своей каюте.

Сладкая дрёма растеклась по телу Пикселя, унося прочь тревогу и напряжение. Веки капитана сами собой медленно схлопывались, и вентилятор уже стал полуразмытым. Прямо в одежде корсар повернулся набок и закрыл глаза, но в этот момент заверещал компьютер. Пиксель оживился. Он не слышал эту мелодию очень давно. Со времён тюрьмы, когда ныне погибший Лейба Майер с помощью технических познаний создал специальный канал, чтобы друзья могли общаться друг с другом втайне от пленителей и озлобленных гладиаторов. Не снился ли Пикселю этот звонок? Ведь только трое людей могли бы воспользоваться секретной частотой, и все они давно оставили капитана.

Заставив себя подняться, корсар активировал голографический проектор. Над диском устройства появилась фигура темноволосого человека в зелёной рубашке и кожаной куртке. Пиксель неторопливо вгляделся в лицо собеседника. В статном тридцатилетнем мужчине с небольшой полнотой и короткой стрижкой едва угадывался щуплый лохматый подросток, который бредил всякими теориями и хотел застроить Галактику утопическими башнями.

— Ну, здравствуй, Ральф, — со знакомыми интонациями произнесла голограмма.

Ральф… Пиксель так давно не слышал это имя, что уже перестал считать его своим.

— Привет, Малыш Грюня, — меланхолично ответил корсар.

Прозрачный Фридрих слегка смутился, но сделал вид, что пропустил обидное прозвище:

— Прошу прощения, что хотел убить тебя, мой старый друг. В этом не было ничего личного. Я разрушитель, ты служишь Империи, а между нами была война.

Пиксель пощёлкал по клавиатуре, чтобы определить местоположение сигнала, но не смог.

— Ты позвонил, чтобы извиниться? — поинтересовался корсар.

— Нет, ради этого не стал бы, — улыбнулся Грюнвальд. — У меня есть информация, которой я должен поделиться.

— И какая?

— Я знаю, где скрывается Одержимый, — твёрдо сказал Фридрих.

— Что? — Пиксель замер.

— У меня в Тёмном Замке есть надёжные источники, и они сообщили, что база Одержимого находится на X-5. На маленькой ледяной планете в секторе Авернус.

— И какого змея ты мне это сообщаешь? — вспылил корсар. — Разве он не ваших рук дело?

Грюнвальд рассмеялся.

— Было бы всё так просто, Ральф… Одержимый для меня — такой же враг, как и для тебя. Он готов нарушить шаткий статус-кво между Империей и Замком. Поэтому сейчас я помогаю тебе и хочу, чтобы имперское правосудие его настигло.

Поразмыслив, Пиксель произнёс:

— Спасибо, Фридрих.

— Мне не жаль тебе посодействовать.

— Это лишнее.

— Возможно.

— Ну, бывай, Красный Гюнтер, — Пиксель понял, что этот разговор больше