– Тогда срочно домой, – премило велела Арморель, поднимаясь на ноги. – А ну-ка, взапуски до двери.

– А я двину следом и столкну тебя в можжевельник, – прибавил Шерингэм. – Я, мой юный фривольный Килька, еще не рассчитался с тобой за холодную губку.

– О, так Сирил будил вас холодной губкой? – покатилась со смеху Арморель. – Выходит, он не безнадежен! Беру вас в свидетели, Роджер. Отныне он будет молодеть с каждым днем!

Я и впрямь чувствовал себя поразительно юным, мчась вверх по холму вслед за стройной летящей фигуркой Арморель. Правда, к тому моменту, как мы добрались до дома, я вконец одряхлел, хоть и согрелся.

Перед тем как мы зашли внутрь, Шерингэм окликнул Арморель.

– А кстати, – пропыхтел он, догоняя ее, – откуда вы знаете… что Мортон работал в поле… в тот день?

– Видела. Знаете, оттуда поле, как на ладони, с Пусты… Ой!

– Именно! – усмехнулся Шерингэм.

– Роджер, – сказала Арморель, – не буду вас больше обманывать. Я и правда поднималась к Пустырю…

– Ага!

– Но я там не задержалась и почти сразу спустилась обратно.

– Зачем?

– Я говорила. Хотела посмотреть, что происходит… посмотреть расследование.

– А разговор с Килькой?

– Выдумка. Да-да, он совершенно прав: я все выдумала. Я с ним вообще не разговаривала, он даже не знал, что я там, но я его видела.

– Арморель! – воскликнул я.

– Ну чистая правда!

– И он сорвал дикую розу? – спросил Шерингэм.

– Сорвал, – хладнокровно подтвердила Арморель.

– Ничего подобного, – возразил я.

– А кто бы еще ее там кинул? – спросила Арморель, не обращая на меня ни малейшего внимания.

– И в самом деле, кто? – покачал головой Шерингэм.

– По крайней мере, близко к правде, дряхлый детектив, – засмеялась Арморель. – Еще вопросы?

– Да, целых два. Вы часто тут гостите?

– Довольно-таки.

– И всегда с кузеном?

– Не всегда. Как правило.

– Благодарю вас. На этом все.

Арморель, кутаясь в купальное полотенце, иронически изобразила реверанс и упорхнула в дом.

Я же на миг задержался.

– Она говорит неправду, – заверил я Шерингэма со всей серьезностью. – Ее там и близко не было.

– Беги, беги, – снисходительно отмахнулся тот. – А не то снова начнешь стучать зубами.

Не буду докучать читателю описанием того, как мы с Арморель провели остаток дня. Скажу лишь, что немедленно после завтрака мы уехали (причем все остальные не имели ни малейшего понятия о наших планах или хотя бы о нашей помолвке), повидались с епископом (он оказался крайне любезен) – и поженились. Особенно запомнилась мне первая фраза, сказанная мне Арморель наедине после того, как она стала миссис Пинкертон: «Умопомрачительное ухаживание, Или Стремительный Сирил. Стремительный Сирил, миленький, поцелуй же свою несчастную жертву!»

Экспромтом мы решили остаться на ночь в Эксетере, и Арморель настояла на том, чтобы послать Этель телеграмму: «Похищена Сирилом, одурманена, отведена под венец. Вернусь завтра. Арморель».

Текст этот, похоже, изрядно повеселил и ее, и молодую особу на почте, меня же заставил почувствовать себя как-то глупо. Равно как и факт, что у нас не было при себе никакого багажа, так что Арморель утянула меня за покупками. До сих пор мне не приходилось бывать в женских магазинах, и я отчаянно протестовал, но Арморель настаивала, что пора всерьез взяться за мое образование. Потом в отеле она…

Но это уже совершенно не относится к делу.

На следующий вечер мы вернулись в Минтон-Дипс как раз к ужину. Само собой, по нашему поводу устроили невероятную шумиху. Эльза хлопала огромными голубыми глазами, Этель всплакнула, а Джон откупорил шампанское. Я с нескрываемым облегчением обнаружил, что де Равели уехали еще накануне: де Равель переговорил с главным констеблем и получил разрешение им с женой покинуть усадьбу на условии вернуться к следующему дознанию. Странно было в самый разгар последовавшего за нашим возвращением веселого ужина вспомнить, что менее недели назад один из нашей компании пал насильственной смертью. Да уж, по Эрику Скотту-Дэвису особенно никто не скорбел.

И все же тень беспокойства еще витала над нами. Едва дамы вышли, я задал Шерингэму вопрос, который жег мне губы в течение всего ужина: не обнаружил ли он чего нового.

– И да, и нет, – беспечно ответил мой приятель.

– Во всяком случае, – вставил Джон, – он не покладал рук. Мы его почитай что и не видели.

– И что ты узнал, Шерингэм? – взволнованно спросил я.

Тот отхлебнул портвейна.

– Множество всего любопытного, Килька. Например, как звали отца незаконного ребенка дочери старого Мортона – это во-первых. И как пуля, летящая под углом, может оставить горизонтальную рану – это уже во-вторых. И что мисс Верити и Скотт-Дэвис обручились не утром в день его смерти, а вечером накануне – это в-третьих. И в-четвертых, что половицы в коридоре сразу за комнатой миссис де Равель скрипят. А самое интересное, что в то утро Скотт-Дэвис сам взял из дома ружье, которое его и убило.

– Говорил же я полиции, что так и было! – вскричал я.

– Правда? – быстро переспросил Шерингэм. – Откуда ты знал?

– Ниоткуда. Они спросили, могу ли я как-то объяснить произошедшее, вот я и представил им свою теорию: что он сам взял ружье утром, оставил его лежать на время представления, а потом забрал снова, но забыл, что оно заряжено, и обращался с ним неосторожно, ну вот оно и выстрелило.

– Прямо ему в спину, – задумчиво протянул Шерингэм. – Что ж, может, в этой версии все-таки что-то есть.

– Значит, вы снова возвращаетесь к варианту несчастного случая? – почтительно спросил Джон.

– Я бы не торопился. Сперва следует хорошенько изучить все эти любопытные новые факты и понять, как они соотносятся между собой.

– Но дознание возобновится уже завтра утром, – с беспокойством заметил я.

Шерингэм самоуверенно улыбнулся:

– Вердикт будет «смерть в результате несчастного случая». Мы с Хиллъярдом предприняли пару шагов, чтобы уж наверняка.

– Вы хотите сказать, вы предприняли шаги, – подчеркнул Джон. – И мы все вам крайне благодарны, если и в самом деле получится. Однако…

– Какие шаги? – перебил я.

Джон бросил взгляд на часы.

– Полковник Грейс обещал привести суперинтенданта Хэнкока сегодня вечером (минут через десять) на совещание. Шерингэм хочет им что-то сообщить – как, насколько я понял, и нам всем. Понятия не имею, что именно, но у меня сложилось впечатление, что он намерен раскрыть дело.