Через десять минут после их поспешного прибытия бомба взорвалась. Раздался глухой удар, башня чуть содрогнулась, затем последовал скрежет раздираемого на части металла. Это прозвучало не очень впечатляюще, но сердце каждого будто сдавила холодная рука: единственное средство транспорта, связывавшее их с цивилизацией, погибло безвозвратно, оставив доверившихся ему людей в двадцати пяти тысячах километров от помощи.

Еще один, более продолжительный взрыв — и тишина: беглецы догадались, что капсула оторвалась от башни. Еще не оправившись от потрясения, они принялись обследовать свои запасы и мало-помалу начали сознавать, что их чудесное спасение, возможно, не принесло им никаких выгод.

Глубоко в недрах священной горы, среди приборных панелей, передающей и записывающей аппаратуры наземного центра управления Морган и его ближайшие помощники собрались вокруг голографического изображения нижней части орбитальной башни в одну десятую натуральной величины. Изображение было совершенным, виднелись даже тонкие полоски направляющих лент, выступающих за край «подвала» по всем четырем его углам. Полоски исчезали в воздухе над самым полом, и было нелегко представить себе, что и в таком уменьшенном масштабе им надлежало бы тянуться еще на шестьдесят километров — вниз и вниз, а затем сквозь земную кору.

— Дайте башню в разрезе, — произнес Морган, — и приподнимите «подвал» до уровня глаз.

Башня словно утратила материальность, превратившись в светящийся призрак — в длинную тонкостенную квадратную коробку, совершенно пустую, если не считать ниточек сверхпроводящих электрических кабелей. Самая нижняя ее секция — прозвище «подвал» представлялось очень удачным, даром что он висел над землей в сто раз выше, чем поднималась вершина Шри Канды, — была отделена от остальной конструкции перемычкой и образовала замкнутое квадратное помещение.

— Входные люки? — осведомился Морган.

Два участка изображения засветились ярче. На северной и южной сторонах башни, между прорезями рельсовых щелей, четко обозначились внешние люки двойных воздушных камер, разнесенные друг от друга как можно дальше в соответствии с обычными для любого космического жилища предосторожностями.

— Они входили, разумеется, через южный люк, — пояснил дежурный оператор. — Получил ли он повреждения при взрыве, пока неизвестно.

«Ну что ж, — подумал Морган, — в нашем распоряжении еще три люка…» Из этих трех его интересовали как раз те два, что были сейчас не видны. По правде сказать, в первоначальном проекте их вовсе не было, конструкторы внесли их в чертежи потом. А если еще точнее, то и сам «подвал» появился «потом», на позднейших стадиях доводки проекта; сооружать убежище здесь, в той части башни, что со временем уйдет под землю, поначалу не посчитали целесообразным.

— Покажите мне ее со стороны основания, — приказал Морган.

Башня послушно накренилась, прочертив в воздухе све-' товую дугу, и легла горизонтально. Теперь Морган мог различить во всех подробностях ее днище — или крышу, если взглянуть на конструкцию глазами строителей, обосновавшихся на орбите. Вблизи северной и южной сторон квадрата — по двадцать метров каждая — были прорезаны люки с воздушными шлюзами, ведущими внутрь «подвала». Единственная проблема — как добраться до этих люков, если они висят на шестикилометровой высоте?

— Что с системой жизнеобеспечения?

Шлюзы как бы отомкнулись, пропустив наблюдателей в комнату; в центре ее выделился небольшой шкафчик.

— В том-то и горе, доктор, — заметил оператор, помрачнев, — Здесь ничего нет, кроме насосов для поддержания давления. Ни очистки воздуха, ни собственной энергетики. Теперь, когда они потеряли капсулу, не могу и представить себе, как они переживут ночь. Температура после захода солнца уже упала на десять градусов…

Морган ощутил, как в душу пахнуло холодом межпланетного пространства. Радости открытия, что пассажиры погибшей капсулы остались живы, как не бывало. Допустим, выяснится, что кислорода в «подвале» хватит на несколько дней, но какой в этом прок, если они погибнут от холода еще до рассвета!

— Я бы хотел поговорить с профессором Сессюи.

— Связаться с ним напрямую нельзя — аварийный телефон в «подвале» соединен только с промежуточной. Впрочем, особых трудностей не предвижу…

На самом деле все оказалось не так просто. Когда связь наконец была установлена, к телефону подошел водитель-пилот Чанг.

— Извините, — ответил он, — профессор занят.

Морган буквально онемел на мгновение, потом произнес раздельно, выдержав паузу, прежде чем назвать себя:

— Передайте ему, что вызывает Вэнневар Морган.

— Конечно, передам, но поверьте, доктор, ему все равно кто. Он вместе с ассистентами возится с каким-то прибором. Единственным, какой они успели вытащить, — что-то вроде спектроскопа. Сейчас они прилаживают его к окну…

Морган с трудом сдержал себя. Он едва не выкрикнул: «Они там что, помешались?..» — но Чанг опередил его:

— Вы просто не знаете профессора, а я живу с ним рядом уже целую неделю. Он — как бы это сказать поточнее — одержим наукой. Мы втроем еле-еле сумели остановить его — он хотел во что бы то ни стало вернуться в кабину за остальными приборами. А вот только что заявил мне, что, если нам суждено умереть здесь, он должен, по крайней мере, удостовериться, что единственный уцелевший инструмент работает, как полагается…

По голосу Чанга было заметно, что он не просто досадует на своего знаменитого и несговорчивого пассажира, но и в известной степени восхищается им. И, если разобраться, в поведении профессора была своя логика. Он потратил годы усилий на подготовку этой злосчастной экспедиции — теперь здравый смысл повелевал извлечь из нее хоть какую-то пользу.

— Ну что ж, — сказал Морган, пытаясь смириться с неизбежным, — Раз уж мне не добраться до профессора, прошу вас обрисовать ситуацию. До сих пор я получал информацию только из вторых рук.

До него наконец-то дошло, что Чанг как наблюдатель и посредник окажется, быть может, полезнее Сессюи. Да, водитель проявлял настойчивое до смешного желание называться пилотом, ставшее притчей во языцех, и тем не менее он обладал широкой технической подготовкой, понимал толк и в механике, и в электричестве.

— Рассказывать особенно не о чем. Все произошло так быстро, что мы не успели спасти ничего, кроме этого дурацкого спектроскопа. Признаться, я не думал, что у нас хватит времени проскочить через воздушный шлюз. Из одежды у нас только то, что было в момент аварии. Одна из ассистенток прихватила с собой сумочку — и, представьте, там оказался лишь черновик ее научного доклада, к тому же написанный на бумаге! На самой обыкновенной бумаге, даже не прошедшей противопожарной обработки. Если бы мы могли позволить себе транжирить кислород, стоило бы поджечь ее, чтобы погреться…

Прислушиваясь к этому голосу из космоса, вглядываясь в прозрачную, хотя и вещественную на вид, голограмму башни, Морган внезапно подпал под влияние странной иллюзии. Ему почудилось, что нижний отсек башни населен крошечными, в десятую часть роста, движущимися людьми; протяни руку — и спасешь их всех до единого…