и этолиец Фоант, были лично обозначены для выдачи, если их можно было поймать; но кроме них, Антиох был обязан выдать любых подданных Рима или Эвмена, которые оказались бы в рядах его армии. Другие условия регулировали различные мелкие вопросы, такие как защита родосской торговли и собственности в царстве Селевкидов. Антиох должен был выдать двадцать заложников: он мог менять их через год (за исключением молодого Антиоха)[1344].

Консул принес клятву мира от имени Рима. Его брат и легат Луций Манглий отправились с одним из десяти децемвиров в Сирию, чтобы принять клятву царя и обеспечить выполнение обязательств. Статью, касавшуюся царского флота, Манлий выполнил, не теряя времени. Мы помним, что Поликсенид оставил свой флот в Патаре. Квинт Фабий Лабеон по приказу консула теперь отплыл в эту гавань и предал огню пятьдесят военных кораблей[1345].

Столетняя борьба дома Селевкидов за Малую Азию теперь подошла к концу.

Глава 22

Мирный промежуток

История селевкидской династии до битвы при Магнесии была историей почти что беспрерывной войны. «Через год, в то время, когда выходят цари в походы…» – говорят хроники древней иудейской монархии[1346], и для селевкидского царства также было обычным делом, когда царь в конце каждой зимы выходил в поход и проводил лето на поле боя. Первый раз эта деятельность прекратилась после впечатляющего провала, который Антиоху III обеспечил противник, с которым он неразумно вступил в борьбу. В течение четырнадцати лет после Магнесии царил мир. Потом начались новые волнения, прекратившиеся лишь с завершением династии. Именно отрицательное качество этих четырнадцати лет делает их замечательными.

До сих пор было бы ошибкой говорить о селевкидском царстве как о «сирийском». До времен Селевка III Каллиника Малая Азия, как мы уже видели, была страной, где цари чувствовали себя наиболее уютно, и, хотя после раздела в семье двор старшего царя, Селевка II, обосновался за Тавром, селевкидский дом всегда тянуло к Западу, и в последние годы перед Магнесией мы видим, что Антиох пребывал столько же в Эфесе, сколько в Антиохии. Но теперь Малая Азия была закрыта для дома Селевка навсегда; империя, которая почти что была империей Александра, превратилась в царство в Сирии. Давайте посмотрим, в каком окружении оказалось это царство и с какими соседями ему пришлось иметь дело.

Но в первую очередь следует заметить, что, хотя длительные войны Антиоха III завершились разгромом при Магнесии, они были не полностью бесплодны. Две провинции, которые при его вступлении на престол были отделены от Сирии, остались к ней присоединенными – Киликия и Келесирия (Палестина). Таким образом, царство, хотя и проиграло в территории, в некоторой степени выиграло в компактности. Оно охватывало все земли, где говорили по-арамейски.

Малая Азия ушла из-под власти Селевкидов, однако на селевкидское царство все еще влияли события там, и оно поддерживало близкие отношения с правившими там властями. Через некоторое время после Магнесии никто не знал, каким будет результат этой битвы. Власть Селевкидов была отброшена за Тавр, однако Рим не сообщил немедленно, что он намеревается делать с освободившейся территорией. Следующая зима (190/89 до н. э.) была временем великой дипломатической схватки. Послы со всех территорий Малой Азии спешили в Рим. Все заинтересованные государства хотели изложить свои позиции перед сенатом.

После мирного договора в Апамее (188) децемвиры, определившие условия, продолжали осуществлять великое территориальное устроение Малой Азии, которое с небольшими изменениями продлилось вплоть до угасания пергамской династии шестьдесят лет спустя. Себе Рим не взял ничего: он полагался скорее на влияние, нежели на прямое управление. Фактически результатом римской политики стало то, что Эвмен, царь Пергама, встал на место селевкидского царя: фактически весь селевкидский домен попал в его руки, как царя Азии[1347].

Конечно, Эвмен получил не совсем весь селевкидский домен. Во-первых, Кария к югу от Меандра и Ликия стали подданными другого большого друга Рима – Родоса; Эвмену достался только морской порт Тельмесс на границах Ликии и Карии[1348]. Во-вторых, римляне, которые явились в Азию, так громко провозглашая свободу греков, были обязаны сделать хоть что-то в их пользу. Едва ли они могли отнять у Эвмена те города, которые уже принадлежали ему, и одновременно удовлетворить его притязания, как союзника, и притязания городов, как греческих государств, было очень непросто. Римляне нашли практический способ решить эту трудность, решив, что все города, которые были частью унаследованного домена Эвмена, должны продолжать платить дань пергамскому царю[1349]. К ним следовало добавить те города, которыми владел Антиох до момента после битвы при Магнесии. Это «порабощение» их должно было быть оправдано, как наказание, хотя во многих случаях, наверно, должно было быть понятно, что выбора у самих городов, в общем-то, и не было: как формировать собственную политику в присутствии чужеземного гарнизона? Все те города, которые отказались от приверженности Антиоху до битвы при Магнесии, должны были стать свободными. Даже при этом новое царство Эвмена включало некоторые наиболее блистательные города Малой Азии: древнюю столицу – Сарды; Эфес, великую гавань и коммерческий центр; Магнесию-под-Сипилом, Тралы и Тельмесс. Памфилия, которая, как утверждал селевкидский двор, находилась на южной стороне Тавра, была в конце концов передана сенатом Эвмену[1350].

Теперь в Малой Азии было четыре царства, с которыми македонские дома Селевка и Антигона должны были держаться на равной ноге, – царство со столицей в Пергаме, вифинское царство, царство Понтийской Каппадокии и царство Южная Каппадокия. Помимо территорий, которыми правили эти четыре царя, существовали еще континентальные владения Родоса, территории независимых греческих городов, несколько мелких княжеств и земли, которыми владели варварские племена, такие как писидийцы и галлы.

Эти последние все еще представляли опасность для цивилизации. Именно галлы составляли наиболее опасную часть армии Антиоха. В год после Магнесии (189) консул Гней Манлий совершил поход в Писидию и в страну галатов и нанес галатам столь тяжкие и кровавые поражения, что они вынуждены были некоторое время вести себя тихо. Это было частью необходимой работы по примирению, которую римляне должны были сделать перед тем, как оставить Малую Азию своим союзникам.

Дальше на восток битва при Магнесии также стала началом нового положения вещей. Мы уже видели ранее, как события на одном конце империи отражались на том, что происходило в другом. И такой удар разрушил престиж, на котором основывалось господство селевкидского дома во всех дальних землях. Уже во время вынужденного ухода Антиоха из Греции великий страх (если верить птолемеевским послам в Риме) охватил Малую Азию и дошел и до самой Сирии