Что дальше будет, неизвестно. По-видимому, хорошего ждать не приходится. Чему быть, того не миновать.

Пройдя сквозь фронт, сквозь ужасы и тьму,

Познав людей, я говорю одно:

Пока идет война и на земле темно —

Не доверяйте сердце никому.

[Б.Б.].

9 июля 1942 года

В городе тихо, неприятель сильно не тревожит, но впечатление такое, как перед бурей. После падения Севастополя очень мало надежд осталось на наше существование. Все поговаривают о севастопольском варианте. Обоснованны ли такие опасения или нет, трудно сказать, но надо полагать, что блокированный город враг так не оставит. Предстоят бои жестокие и кровопролитные, и кто знает, хватит ли сил отстоять город. Эвакуация женщин, детей и стариков приняла обязательный характер. Это само наводит на мысли о севастопольском варианте. <…> Поговаривают об эвакуации завода. Какое это было бы счастье. Вырваться из этой мышеловки целым и невредимым, немного отдохнуть от пережитых ужасов и не видеть предстоящих. Прямо не знаешь, за что ухватиться. Соломинки – и той нет на примете [Г. Г-р].

Вчера вечером она приходила к матери по делу. Попросила, чтобы я ее проводил. Дорогой вдруг она сказала:

– Боря, хочешь, я тебя познакомлю с хорошей девушкой.

Я ей ответил:

– Что ж, познакомь, а то действительно скучно одному.

Потом спросил, давно ли она проводит время с В., она ответила, что совсем недавно…

Настроение испортилось. Зашли в дом, где она живет… В доме играл патефон. Я пробыл там полчаса. Затем она меня немного проводила. Было холодно. Я был в пальто, она в белой кофточке. Хорошая, милая, но, увы, чужая девушка. Была слышна отдаленная канонада, и я пожалел, что не на фронте.

Довольно лирики. Война не кончилась. Когда бы я мог подумать, что моя мать с ее здоровьем будет работать лесником. От нее я узнал, что весь лес Всеволожского района пойдет на порубку. Как жаль, что его не так много осталось. Война калечит не только людей, но и природу [Б. Б.].

11 июля 1942 года

Сегодня сидел в столовой и думал. Была зима, жуткий голод, отсутствие света, тепла. Много грязи, вшей. Гибель людей от голода и обстрелов. Было даже людоедство. Герои-ленинградцы перенесли все. Своими собственными руками, измученные, еще не оправившиеся от истощения, очистили город от коросты страшной грязи, не допустили эпидемии.

Ленинградцы – везде! На оборонных стройках, на заводах, железной дороге. А теперь завели огороды! Везде огороды. Во дворах домов, территории предприятий, в садах и просто на улицах вместо газонов. Всем, может быть, придется жить еще одну зиму в блокаде. Надо запасаться овощами! И я имею свой огород на Пискаревке – 60 кв. метров засажено капустой и турнепсом.

Сейчас я сыт. Карточка отоваривается полностью, получаю спец-паек и вечерние командирские ужины. В месяц имею всего: масла сливочного – 1200 г, мяса – около 3500 г, крупы – 5 кг, сахара – 1050 г и хлеба в день по 600 г. Мне вполне хватает. Не вышло у фрицев задушить нас голодом! Не такой народ ленинградцы! Ладога нас питает беспрерывно и бесперебойно!

Как не похоже сейчас на то, что было зимой! Выйдешь на улицу и кажется, что войны нет! Трамваи опять ходят, правда, всего восемь маршрутов, но и то хорошо. Женщины разодеты. Работают два театра и штук десять кино. Ничего похожего на зимний кошмар. И только артобстрелы напоминают о том, что враг еще здесь. Скалит зубы на Ленинград! Пусть скалит – по этим зубам он и получит! [А. А.]

14 июля 1942 года

Вот проклятые фрицы! Зверски обстреливают город. Били по Финляндскому вокзалу. Снаряды сыпались по несколько штук сразу в течение нескольких часов. Много убитых и разорванных на куски. Везде кровь и битые стекла. Ужасно! [А. А.].

Из документов Городского штаба МПВО: 14 июля в 1 час 14 минут от разрыва морской мины, сброшенной с парашютом, разрушены д.д.9, 11, 13 по Диагональной улице. Ранено 19, убито 6 человек.

19 июля 1942 года

За 500 рублей у нас в городе сейчас можно купить шикарную обстановку на всю квартиру. Получилось это в связи с массовой эвакуацией. Я купил за 20 рублей граммофон с десятью пластинками, хороший комод за 50 рублей. Шкаф за 100 рублей никто не берет (цена его в магазине 470 руб.). Кожаный диван – 100 руб. Деньги имеют большой вес.

С питанием стало легче. Я уже рву ботву турнепса, свеклы, щавель и лебеду. Варю борщ [А. Е.].

Приехала Нина, привезла патефон и 25 замечательных пластинок. У меня было кислое настроение. Слушал музыку. Спать лег поздно.

Сегодня с утра погода была дождливая. Варил грибы, обедал с Ниной. На огороде цветут огурцы и картошка. Капуста завязывается. Растут морковь и свекла. А где-то продолжается война [Б. Б.].

20 июля 1942 года

Вечером все-таки выпил. Водка отвратительная. Не шла в горло. Просидели до часу ночи Нина, ее друг В. и я. Утром болела голова. Несмотря на то что оставалось с вечера 250 г водки, опохмелиться не смог. Эх, с каким бы наслаждением выпил бы сейчас пивка [Б. Б.].

БЛОКАДНЫЕ БУДНИ ИНСТРУКТОРА РАЙКОМА ПАРТИИ

Из дневника А. Б-ва

26 мая 1942 года.

Вернулся из Всеволожского района.

30 мая 1942 года.

С утра был на фабрике им. Горького и кожзаводе «Марксист». Готовим учет людей для работы на новых оборонных участках.

1 июня 1942 года.

Сегодня началась подготовка нового призыва ленинградцев на строительство оборонных рубежей. Предстоит в ближайшие 1–2 дня скомплектовать 30 сотен рабочих-строителей. Приступили к учету людей по предприятиям и учреждениям. К четырем часам основная работа была уже закончена.

3 июня 1942 года.

Проверял посылку людей на оборонные работы.

4 июня 1942 года.

Был в институте им. Герцена. Узнал, что убиты Сафонов, Шевелев, рекомендованные мною для вступления в ВКП (б). Жаль. Получил письмо из родного села – шестеро убитых, семеро раненых. С 12 ночи и до утра дежурил в райкоме.

5 июня 1942 года.

Проверка соцсоревнования. Иду в РЖУ, МПВО.

6 июня 1942 года.

Был в детском доме № 82 Петроградского района. Встречался с педагогами.

7 июня 1942 года.

Работал в райкоме с 10 до 2-х. Готовил материалы о соцсоревновании. С 14 до 17 час. работал на огороде.

Беседовал с детьми в детском доме.

8 июня 1942 года