– А нас распустить? – спросил Димбл.

– Вот именно, – сказал Макфи.

Рэнсом улыбнулся.

– У меня нет на это прав, – сказал он.

– Тогда, – спросил Макфи, – по какому праву вы нас призвали?

– Я вас не призывал, – сказал Рэнсом. – Тут какое-то недоразумение. Вам казалось, что я вас выбирал?

Никто не отвечал ему.

– Казалось вам?

– Что до меня, – сказал Димбл, – все случилось само собой. Вы ни о чем меня не просили. Потому я и считал себя как бы попутчиком. Я думал, с другими было иначе.

– Вы знаете, почему мы с Камиллой здесь, – сказал Деннистон. – Конечно, мы не загадывали заранее, на что мы можем пригодиться.

Грейс Айронвуд заметно побледнела.

– Вы хотите?.. – начала она, но Рэнсом взял ее за руку.

– Нет, – сказал он, – не рассказывайте, как кто сюда пришел.

Макфи ухмыльнулся.

– Вижу, куда вы гнете, – сказал он. – Мы попали сюда случайно. Но позволю себе заметить, доктор Рэнсом, что все это не так просто. Не помню, кто и когда назначил вас нашим начальником, но вы ведете себя как вождь, а не как хозяин дома.

– Да, я вождь, – сказал Рэнсом. – Неужели вы думаете, что я бы отважился на это, если бы решали вы или я? Вы не выбирали меня, и я не выбирал вас. Даже те, кому я служу, меня не выбирали. Я попал в их мир случайно, как попали ко мне и вы, и даже звери. Если хотите, мы – организация, но не мы ее организовали. Вот почему я не вправе и не могу вас отпустить.

Все помолчали снова, и было слышно, как потрескивают поленья.

– Если больше обсуждать нечего, – сказала Грейс Айронвуд, – не дадим ли мы отдохнуть доктору Рэнсому?

– Нет, – сказал Рэнсом. – Надо еще поговорить о многом.

Макфи, начавший было стряхивать с колен крошки, замер, а Грейс Айронвуд с облегчением расслабилась.

– Сегодня мы узнали о том, – сказал Рэнсом, – что творится сейчас в Бэлбери. Но я думаю о другом.

– Да? – серьезно сказала Камилла.

– О чем это? – спросил Макфи.

– О том, – сказал Рэнсом, – что лежит под Брэгдонским лесом.

– До сих пор думаете? – спросил Макфи.

– Да, все время, – отвечал Рэнсом. – Мы кое о чем догадывались. Вероятно, это опаснее головы. Враг ставит многое на эту карту. Когда силы Бэлбери объединятся с древними силами, Логрис, то есть человек, будет окружен. Мы должны им помешать. Но сейчас еще рано. Мы не можем проникнуть в лес. Надо дождаться, пока они найдут… его. Я не сомневаюсь, что мы об этом узнаем. А сейчас – надо ждать.

– Не верю я этой басне, – сказал Макфи.

– Я думала, – сказала Грейс Айронвуд, – что мы не употребляем слов типа «верить». Я думала, мы наблюдаем факты, избегаем поспешных выводов…

– Если вы будете препираться, – сказал Рэнсом, – я вас поженю.

Поначалу никто из них не мог понять, зачем институту Брэгдонский лес. Почва там не вынесла бы огромного здания (во всяком случае, для этого пришлось бы проделать много дорогих работ), а город для института не подходил. Несмотря на недоверие Макфи, Рэнсом, Димбл и Деннистон занялись этим вопросом и пришли к важным выводам. Все трое знали теперь о временах короля Артура то, до чего наука не дойдет и за сотни лет. Они знали, что Эджстоу лежит в самом центре Логрского королевства, что деревня Кьюр-Харди хранит былое имя Coeur Hardi[30] и что исторический Мерлин жил и колдовал именно здесь.

Что он там делал, они не знали; но, каждый своим путем, зашли так далеко, что не могли уже считать сказкой предания о его силе или отнести эту силу к тому, что люди Возрождения звали магией. Димбл даже утверждал, что хороший филолог может распознать по тексту, о магии идет речь или о чем ином. «Что общего, – говорил он, – между таинственными оккультистами вроде Фауста или Просперо, с их ночными бдениями, черными книгами, пособниками-бесами, и Мерлином, который творит невозможное просто потому, что он Мерлин?» Рэнсом с ним соглашался. Он полагал, что ведовство или, точнее, ведение Мерлина – остаток чего-то очень древнего, попавшего в Западную Европу после того, как пал Нуминор, и хранившего следы тех времен, когда отношения духа и материи были на Земле иными. Ведение это по сути своей отличалось от ренессансной магии. Вероятно (хотя и не наверное), оно было гораздо невиннее, и уж во всяком случае пользы от него было гораздо больше. Ведь Парацельс и Агриппа почти ничего не достигли, и сам Бэкон, возражавший против магии только по этой причине, признал, что маги «не преуспели в величии и верности трудов». Поистине могло показаться, что магия, столь бурно расцветшая в те времена, вела лишь к тому, что человек губил душу, не получая ничего взамен.

Если догадки были правильны, это значило очень многое. Это значило, что ГНИИЛИ, в самой своей сердцевине, связан уже не только с нынешней, научной формой власти. Конечно, другой вопрос, знали ли об этом сотрудники института; но Рэнсом часто напоминал себе: «Дело не в том, как собираются действовать люди – это все равно решат темные эльдилы, – а в том, как они будут действовать. Возможно, домогаясь Брэгдонского леса, они знают, чего ищут; возможно, они придумали какую-то причину – теорию о почве, о воздухе, о неизвестных излучениях, – чтобы это объяснить». Рэнсом полагал, что в определенной степени важен сам лес – ведь не зря считают, что место небезразлично. Однако сон о спящем под землею многое объяснил. Значит, главное – внизу, под лесом, и это – тело Мерлина. Когда эльдилы сказали ему, что так оно и есть, он не удивился. Не удивлялись и они: земные формы бытия – зачатие, рождение, смерть – были для них не менее странными, чем пятнадцативековой сон. Для них, созидающих нашу природу, ничто не становится «естественным». Они всегда видят неповторимость каждого акта творения. Для них нет общего; все, по отдельности, рождается, словно шутка или песня, из чудотворного самоограничения Творца, отбрасывающего мириады других возможностей ради этого, вот этого творения. Эльдилы не удивлялись, что тело лежит нетленно пятнадцать веков, – они знали миры, где нет тления. Эльдилы не удивлялись, что душа осталась связанной с ним, – они знали бесконечное множество способов, какими дух соединяется с материей, от полного слияния, созидающего нечто третье, до встреч коротких, как соитие. Они принесли не весть о чуде, а важную новость. Мерлин не умер. Жизнь его при определенных условиях вернется в тело.

Они не сказали этого раньше, потому что не знали. В спорах с Макфи Рэнсому особенно мешало то, что их шотландец – как, впрочем, многие – почему-то считал: если есть существа мудрее и сильнее людей, они всеведущи и всемогущи. Конечно, эльдилы были очень сильны, они могли разрушить Бэлбери, но сейчас это не было нужно. Сознания же человека они прямо увидеть не могли. О Мерлине они узнали иначе, по особому сочетанию признаков, указывающему на то, что в этом месте кого-то увели с главной дороги времени в неведомые нам поля. Ведь не только прошлое и будущее отличны от настоящего.