Я призову вас. – Переглянувшись, дядюшка и маг с поклоном вышли. Король взял меня за плечи, я снова дернулась, и он, развернув меня спиной к себе, прижал к груди, но так и не отпустил. – Я уже начинаю понимать ваши чувства, сейчас ваша неприязнь досталась мне, говорите.

– Вам вряд ли понравится, что я скажу, Ваше Величество, – ответила я, глядя перед собой, но так и вправду стало легче, когда чувствовала его, но не видела этого халата…

– Не совершайте прежней ошибки, не беритесь судить за меня, Шанриз, – не повышая голоса, сказал государь. – Я уже знаю о произошедшем и понимаю, что вы должны чувствовать, но почему вместо того, чтобы искать защиты, вы сейчас готовы бежать прочь? Говорите, ваша милость, я обещаю не сердиться.

– Вы всё равно рассердитесь, – ответила я хмуро.

– Так что же разозлило вас?

– Меня опоили и едва не обесчестили, пользуясь действием зелья, – произнесла я с возрастающим раздражением. – Это ли не повод разозлиться? Он влез в мое окно, будто вор, стоял рядом с кроватью и смотрел… Боги! – воскликнула я. – Даже об одном этом думать отвратительно! Он закрыл нас пологом тишины, не позволял мне приблизиться к окну, чтобы позвать на помощь, закрыл дверь спальни на ключ… Это так унизительно, так мерзко! – Объятья короля стали чуть крепче, но мне нужна была свобода. Вывернувшись, я отошла от монарха, продолжая восклицать: – А вы, вы ласкали ее! Он был готов надругаться надо мной, а вы в это время были с ней… С ней! Отвратительно! Осознавать это отвратительно, а думать, что ему снова всё сойдет с рук, ужасно! Всё ужасно, – я закрыла лицо руками. – Это бессилие, вся эта безысходность, когда не можешь позвать на помощь и хоть что-то противопоставить негодяю, потому что гораздо слабей его – всё это унизительно! И… и так больно…

В кабинете повисла тишина. Я так и стояла, спрятав лицо в ладонях, государь не спешил ни заговорить, ни подойти ко мне. Наконец, сумев подавить свою вспышку, я отошла к окну и выглянула на улицу. Там царила темнота, разгоняемая светом фонарей. После перевела взор на отражение в стекле и увидела, что Его Величество направляется к двери. Протяжно вздохнув, я опустила голову. Все-таки рассердился…

Впрочем, я не ожидала, что буду услышана. Ришем опять одержит верх, потому что его невестка дорога королю. Я развернулась и в бессилии опустилась прямо на пол. Наверное, надо было говорить иначе. Хотя… что может изменить положение неприкасаемой персоны?

– Я хочу уехать, – прошептала я. – Я хочу домой.

Откинув голову, я уперлась затылком в стену и закрыла глаза. Усталость, невероятная и всепоглощающая, вдруг опустилась мне на плечи, придавив к полу подобно каменной плите. Сейчас мне были безразличны мои мечты и дорога к ним. Даже благоденствие и честь рода. Не хотелось ничего, только покинуть резиденцию и больше никогда не возвращаться в королевский дворец. И не видеть человека, который может дорожить близостью женщины, верной насильнику и лжецу.

Мне подумалось, что нужно встать и выйти за двери, затем спуститься в свои комнаты, одеться и приказать закладывать… что? Кареты у меня не было. Аметист принадлежал не мне. А значит, уехать мне было не на чем.

«Пешком уйду», – безразлично решила я и вздохнула.

А потом дверь снова открылась – это вернулся король. Теперь на нем были брюки и рубашка, волосы были влажными, лицо посвежевшим. И когда он приблизился, я ощутила запах его духов. Государь присел напротив меня на корточки, но уже через минуту перебрался к стене и сел рядом со мной, прямо на пол. Он взял меня за руку, и я жалобно повторила:

– Я хочу уехать.

– Я не хочу вас отпускать, – ответил монарх.

– Не хочу жить с ним под одной крышей, не хочу видеть самодовольную рожу, – плохо следя за словами, сказала я. – Он будет смотреть на меня с превосходством, зная, что сделал, но вновь будет прощен.

– С чего вы это взяли?

Я пожала плечами.

– Вы любите его невестку. Должно быть, она настолько искусна, что утехи с ней искупают любую вину герцога. Иного объяснения нет. Нибо Ришем не прославил себя ни на каком поприще, кроме интриг. Он не дипломат, не воин. Вся его заслуга состоит в том, что привел к вам женщину, сумевшую удовлетворить ваши надобности, государь.

– Вы сейчас говорите лишнее, – заметил государь, впрочем, без всякого раздражения. – Но я обещал не сердиться и не сержусь, понимая ваше состояние.

– Мне даже в спальню заходить страшно, – пожаловалась я, не слушая, что мне говорит монарх.

– Вам выделят другие комнаты…

– Всё это так противно, – покривилась я, и государь привлек меня к себе. Моя голова оказалась на его плече, и пальцы монарха зарылись мне в волосы. – Вы так спокойны, будто ничего не произошло, – отстраненно заметила я.

– Я в бешенстве, Шанриз, – усмехнулся государь. – Но вам этого видеть не надо. Сейчас вы пойдете к графу и останетесь у него до утра. Магистр вернет вам спокойствие, и вы выспитесь. А утром мы снова встретимся и поговорим уже без эмоций. Я услышал всё, что было нужно, и теперь мне следует выслушать герцога.

– Уходя, он сказал, что если я заговорю, то он найдет, что сказать в ответ.

– Я хорошо знаю Ришема, он не введет меня в заблуждение, не переживайте.

Я подняла взгляд и увидела едва приметную улыбку короля. Он тронул пальцем кончик моего носа и неожиданно спросил:

– Стало быть, вам неприятно осознавать, что графиня провела ночь в моих покоях? Я уже знаю, что вы увидели ее на моем пороге и рассвирепели. Уверен, если бы не это, наш разговор был бы иным.

– Она его союзник и поддержка, – поморщившись, я отстранилась. – А вы покровительствуете…

– И только? – изломил бровь государь. – А мне показалось, что это ревность.

– Пощадите, Ваше Величество, – взмолилась я, менее всего готовая говорить об этом.

– Отдыхайте, Шанни, – согласно кивнул король. Он первым поднялся на ноги и подал руку мне. А когда я встала, на миг прижал к себе и произнес, глядя в глаза: – Я не позволю погасить твой свет… солнечный луч.

А после проводил до двери, передал дядюшке и позвал магистра, маг догнал нас уже у покоев его сиятельства. Засыпала я и вправду без тягости на сердце, Элькос даровал мне крепкий и спокойный сон.

Глава 21

Мое утро началось с блаженного потягивания. Я даже улыбнулась, когда, открыв глаза, увидела солнечный луч, застывший на моей подушке. Рядом