– Идем к тебе.

Как Наталья и предположила, ее родители сидели на кухне в полной растерянности. Увидев Настю, они молча уставились на нее.

– Наташа мне все рассказала. – Настя сразу взяла быка за рога. – Белла Викторовна, а если это провокация? Вы отдадите деньги, а вдруг Наташа не поступит?

– Сказали, вернут.

– А если не вернут? Как вы будете их обратно требовать? В суд ведь не подадите, вас саму тогда привлекут за взятку.

– Уверяют, что гарантия стопроцентная. Что Наташеньку тогда включат в какой-то ректорский список.

– Белла Викторовна, а если Наташа сама поступит? Конкурс ведь небольшой. И много двоек по химии. Там уже почти один человек на место. За что же вы будете платить такие деньги?

– А вдруг мы откажемся, а ее тогда специально завалят?

– Белла Викторовна, когда мой папа был председателем экзаменационной комиссии, рассказывал, что у него в институте некоторые работники, не имевшие никакого отношения к приемным экзаменам – лаборанты, секретари всякие – устроили такой бизнес: предлагали родителям заплатить деньги, чтобы помочь при поступлении. Мол, если ребенок не поступит, деньги вернут. А сами ничего не делали. Если ребята поступали, они денежки присваивали, вроде бы за то, что помогли. А если проваливался, возвращали. Когда это открылось, там был такой скандал! Ректора чуть не уволили. А вдруг и здесь такая же афера?

– Так что же делать? Отказаться?

– Думаю, не надо этого делать. Скажите, что у вашего мужа была операция на сердце, что денег нет. Наташа сама поступит, вот увидите. Не верю, что ее могут специально завалить. По химии у нее уже четверка есть, по физике тоже ниже не получит. Что, она биологию и диктант не сдаст? Сдаст, конечно. В конце концов, есть конфликтная комиссия, если что, можно подать апелляцию.

– Мама, я согласна с Настей, – встряла в разговор Наташка. – Папа день и ночь работает, – с какой стати кому-то деньги отдавать? Обойдутся!

– Ладно, девочки. – Наташкин отец тяжело поднялся со стула. – Вы обедайте, а мы с мамой еще подумаем. Я тоже против этой затеи. Мне денег не жалко, но не хочется идти на поводу у всяких проходимцев.

Они вышли. Наташка налила в тарелки знаменитую солянку – фирменное блюдо Беллы Викторовны, служившее сразу и первым, и вторым. Наевшись повеселевшие подруги с удовольствием улеглись на Наташкиной софе отдохнуть.

– Слушай, поехали к моей бабушке? – предложила Настя. – Там черешня уже поспела-переспела. Бабушка говорит, ветки прямо на земле лежат от тяжести. Хоть наедимся с горя.

– Не, я к биологии буду готовиться, – отказалась Наташка. – А ты поезжай. Потом расскажешь, как там. Привези мне черешни.

– Ладно. – Настя распрощалась с Натальиными родителями и отправилась на автовокзал. Уже в автобусе позвонила бабушке. Та обрадовалась и сразу сообщила, что только что звонила мать.

– Откуда? Что она сказала? – Настя закричала так громко, что на нее оглянулись пассажиры. – Где она?

– Не призналась. Сказала только, что с ней все в порядке и чтоб ее не искали. Я ей говорю: ты хоть о дочери подумала – как она одна жить будет? А она – ничего, не пропадет, у нее отцовский характер. Совсем с ума сошла. Настя, похоже, она возвращаться не собирается. Уж и не знаю, что делать. И урожай пропадает.

– Ба, за урожай не переживай. Наташа закончит экзамены и тоже приедет. Сколько сможем, соберем. А остальное отдай соседям. Маму жалко. Если б знать, где она, я бы все бросила. Но где ее искать?

– Нет, внученька, ты должна о себе подумать. Тебе еще выучиться надо, профессию получить. Н у, пока, пойду тесто ставить. Приедешь, тогда все и обсудим.

Первое, что бросилось Насте в глаза, когда она вошла во двор, была несчастная порубанная машина. Она стояла на том же месте. Обмирая, Настя обошла вокруг нее. Потрогала пробитые топором дыры в кузове, отворила правую дверцу, села на переднее сиденье и пошарила в пустом бардачке. Было жутко смотреть на разбитое переднее стекло. И сразу вспомнилось, как счастливы они были на море всего два года назад. Захотелось выскочить из машины и бежать куда глаза глядят. Но она заставила себя сидеть на месте, чтобы принять нынешнюю реальность и примириться с ней.

– Вот, не знаем, что с ней делать, – услышала она бабушкин голос. – Столько места во дворе занимает. Хоть бы Олег распорядился. Как он?

– Поправляется. Буду в больнице, спрошу. Она на ходу?

– Наверно. Тут ее дождиком чуть было не намочило, так мы с дедом успели пленкой накрыть. Ничего, салон сухой остался. О, господи, беда какая! Давеча сосед приходил, смотрел ее. Предложил продать ему, мол, он кузов да стекла поменяет и будет ездить. Может, так и поступить?

– Пусть папа решает. Думаю, он согласится.

Выбравшись из машины, Настя подошла к старой черешне. Ее длинные узловатые ветви провисли под тяжестью ягод, а самые нижние лежали прямо на земле. Такого изобилия ей еще не приходилось видеть. Черные, граненые, собранные в крупные гроздья ягоды блестели на солнце, всем видом призывая наполнить ладонь и отправить в рот, – что Настя немедленно и сделала. Рот наполнился ароматным соком, которому возрадовалась душа. И тотчас же она озаботилась: как справиться с этим богатством? Ведь через неделю все погибнет.

– Ба, я придумала. Давай насобираем несколько ведер и продадим. В городе черешня знаешь какая дорогая. И деньги, и людям польза.

– Ой, да кто ж продавать-то будет? Мне не под силу. Да и не занималась я этим никогда.

– А я. Мы в Муроме позапрошлым летом столько грибов продали, – денег на бензин до дома хватило. Я тоже помогала продавать – я смогу. Дедушка пусть подвезет меня на автобусную станцию – там быстро все расхватают. Сегодня что насобираю, в подвал спустим, там холодно. И завтра с утра пособираю, а к вечеру отвезем и продадим, это ведь не запрещается, если из своего сада.

– Да неудобно мне. Что люди скажут?

– А мне удобно. Что здесь плохого? Лишь бы дедушка согласился.

К Настиному облегчению дедушка Артур и сам об этом подумывал, да боялся, что вдруг прихватит сердце, – как тогда быть? А тут внучка согласна пособить – вот и ладно. И он направился к сараю за корзинами.

На следующий день к вечеру у них стояли наготове десять корзин и ведер, полных отборной черешни. Все они в дедушкин «Запорожец» сразу не поместились, пришлось приезжать дважды. Едва дедушка с внучкой достали из машины первые корзины, как к ним выстроилась очередь. Брали, не торгуясь, – Настя едва успевала пересыпать ягоды в подставленные кульки и сумки. К концу торговли у нее едва разгибалась спина и болели руки, зато в плотно набитой сумке приятно шелестели купюры. Бабушка Зара даже заахала, всплеснув руками, когда Настя высыпала ее содержимое на стол: она и представить себе не могла, что черешня может стоить таких денег.