Осушив маленькую чашку, Хан открыл сотовый телефон и набрал номер.

— Я и сам собирался позвонить тебе, но не хотел это делать, пока нахожусь в здании, — сказал Этан Хирн на другом конце линии. — Теперь я на улице, так что можем говорить спокойно. Тут у нас происходит нечто необычное.

Хан взглянул на часы. Еще не было и пяти.

— Что именно? — спросил он.

— Примерно две минуты назад я заметил из окна подъезжающий к зданию грузовик для перевозки опасных материалов, поспешил спуститься в подвал и увидел, как двое мужчин на носилках выносят из машины третьего. С ними была женщина.

— Это Аннака Вадас, — сообщил собеседнику Хан.

— Потрясающе красивая баба!

— Послушай, Этан, — повысив голос, проговорил Хан, — если наткнешься на нее, будь очень осторожен! Она опаснее любого тарантула!

— Да? Вот ведь обида! — притворно огорчился Хирн.

Хану не хотелось обсуждать с собеседником Аннаку Вадас, поэтому он увел разговор в сторону, спросив:

— Тебя никто из них не заметил?

— Нет, — успокоил его Хирн, — я соблюдал осторожность.

— Хорошо. — Хан несколько секунд размышлял. — Не мог бы ты выяснить, куда они отнесли этого мужчину? Только мне нужно знать это совершенно точно!

— Я уже это знаю, я смотрел на индикатор лифта, когда они поднимались наверх. Он сейчас находится где-то на четвертом этаже. Это — личный этаж Спалко, и, чтобы попасть туда, необходим специальный магнитный ключ.

— Можешь его раздобыть? — спросил Хан.

— Исключено. Этот ключ постоянно болтается на шее у Спалко.

— Значит, придется найти какой-то другой путь.

Хирн коротко хохотнул.

— Зря смеешься, Этан. Нет такой запертой комнаты, куда нельзя было бы проникнуть и откуда нельзя было бы выбраться. — Хан встал, бросил на столик несколько монет и вышел на улицу. Сейчас ему не следовало задерживаться в одном и том же месте слишком долго. — Но для начала мне необходимо попасть в здание «Гуманистов».

— Для этого существует множество способов.

— Видишь ли, я имею основания полагать, что Спалко ждет моего появления. — Хан перешел на другую сторону улицы, пристально глядя по сторонам в поисках возможной слежки.

— Ну тогда это уже совсем другая история, — протянул Хирн. Он помолчал, обдумывая возможные варианты действий, а затем сказал: — Погоди-ка минутку, не отключайся, я загляну в свою электронную записную книжку. Мне кажется, у меня для тебя кое-что имеется. — Меньше чем через минуту в трубке снова послышался его голос: — Ну так и есть, у меня для тебя действительно кое-что припасено, и, думаю, тебе это понравится.

* * *

Арсенов и Зина приехали в дом на полтора часа позже остальных членов группы. Последние к тому времени уже успели переодеться в джинсы, рубашки и загнали один из фургонов в просторный гараж. Женщины занялись сумками с едой, купленной Зиной и Арсеновым, а мужчины тем временем распаковали коробки с оружием и стали готовить краскопульты. Арсенов показал им полученные от Спалко фотографии, и, сверяясь с ними, чеченцы перекрасили фургон таким образом, чтобы его невозможно было отличить от официальных правительственных машин. Пока краска сохла, они загнали в гараж второй фургон и, используя заранее подготовленный шаблон, нанесли на оба борта машины большие надписи «Лучшие фрукты и овощи Хафнарфьёрдюр».

Затем все вернулись в дом, из которого уже доносились аппетитные запахи пищи, приготовленной женщинами. Перед тем как приступить к трапезе, все вознесли Всевышнему положенные молитвы. Зина была настолько возбуждена происходящим, что священные слова срывались с ее губ безучастно, автоматически, а все ее мысли были только о Шейхе и той роли, которую сыграет сама она в их общем триумфе, от которого их отделял теперь всего один день.

Обедающие были возбуждены сверх всякой меры. С нервами, взвинченными до предела, они быстро и громко говорили, жестикулируя и перебивая друг друга. В иных обстоятельствах Арсенов быстро положил бы конец столь неподобающему, с его точки зрения, поведению, но сейчас не стал вмешиваться, сочтя за благо позволить своим бойцам выпустить пар. После обеда женщины принялись убирать со стола, а Арсенов повел мужчин обратно в гараж, где они привинтили к фургону исландские правительственные номера и нанесли надписи на оба его борта. Затем они выгнали фургон во двор, а вместо него загнали в гараж третью машину и раскрасили ее в фирменные цвета компании «Энергия Рейкьявика».

К тому моменту, когда работа была закончена, люди до предела вымотались и хотели спать, но, невзирая на это, Арсенов заставил их в мельчайших деталях повторить план завтрашней операции, настаивая на том, чтобы разговор шел на исландском языке. Все его девять соратников были проверенными и хорошо зарекомендовавшими себя людьми. Они были сильны физически и духовно, обладали развитым интеллектом и, что, наверное, еще важнее, были бесконечно преданы своему делу. И все же ни одному из них еще не доводилось принимать участие в операции столь глобального масштаба, которая и сама оказалась бы невозможна, не располагай они NX-20. Арсенову было приятно видеть, что они обладают огромным ресурсом энергии и жизненных сил, которые помогут им скрупулезно выполнить план, сыграв роли, отведенные каждому из них.

Арсенов поблагодарил мужчин, а затем, глядя на них как на своих детей, сказал, вложив в эти слова всю свою душу:

— Ля илляха илль Аллах!

— Ля илляха илль Аллах! — хором ответили чеченцы, и глаза их горели столь сильной любовью, что Арсенов чуть не прослезился. Осознавая грандиозность стоящей перед ними задачи, они, словно прощаясь, смотрели друг на друга, как если бы хотели запечатлеть в памяти черты друзей. Что касается Арсенова, то для него эти люди были настоящей семьей, которую он привел за собой в чужую, незнакомую страну, чтобы одержать великую победу, какой его народ еще не знал. Еще никогда будущее не казалось ему столь блистательным, а осознание правоты своего дела никогда не было в нем столь прочным и всеобъемлющим. Он испытывал благодарность по отношению к товарищам за то, что они пошли за ним и сейчас находятся здесь.

Зина уже собралась идти на второй этаж, но Арсенов взял ее за руку и удержал. Остальные мужчины прошли мимо, поглядывая на них с хитрецой, и, когда миновал последний, Зина тряхнула головой и сказала:

— Нет, не сейчас. Я должна помочь им перекрасить волосы. — Арсенов отпустил ее руку, и она стала подниматься по лестнице, проговорив на прощание: — Пусть Аллах пошлет тебе мирный сон.

* * *

Не в состоянии уснуть, как это часто с ним бывало, Арсенов лежал в кровати с открытыми глазами. На второй узкой кровати спал Ахмед, храпя на всю комнату и издавая звуки, напоминающие работающую циркулярную пилу. Легкий ветерок из настежь открытого окна раздувал занавески и приятно холодил кожу Арсенова. Он смотрел в потолок и думал, как это часто случалось с ним в бессонные ночи, о Халиде Мурате и о том, как он, Арсенов, предал своего наставника и друга. Это убийство было необходимо, и все же вина за собственное вероломство продолжала глодать его. Рана в ноге, хотя и хорошо заживала, являлась постоянным напоминанием о том, что произошло в Грозном. Но, в конце концов, Хал ид Мурат мертв, и с этим уже ничего не поделать.