— Не припомните, когда именно снегопад усилился? — Мартен уже переворачивал страницы.

Коваленко пожал плечами.

— Во второй половине дня. А что?

— Судя по тому, что творится за окном, аэропорты сейчас закрыты, а поезда и автомобили движутся разве что ползком.

— Согласен. Но какое отношение имеет здешняя погода к человеку, найденному мертвым в Цюрихе?

Между тем Николас уже нашел то, что ему было нужно, и набирал нужный номер.

Русский детектив сдвинул брови, по-прежнему ничего не понимая:

— Куда вы звоните?

— В отель «Риц».

Мартен умолк в ожидании ответа. После нескольких гудков на другом конце провода подняли трубку.

— Будьте добры, Александра Кабреру, — попросил он и после долгой паузы заговорил снова: — Ах, вот как… Понимаю, понимаю. Вы случайно не знаете, он сейчас в городе?.. Ну да, конечно, метель. Как не понять… Нет-нет, ничего передавать не надо. Я сам позже перезвоню. — И положил трубку. — В гостинице его нет. Это единственная информация, которой от них удалось добиться. Но они позвонили ему в номер, и это наводит на мысль о том, что сегодня он там был.

— Что вы хотите этим сказать?

— Если убийство в Цюрихе — дело его рук, то сейчас он не в состоянии вернуться в Париж из-за снегопада. А это означает, что он до сих пор может находиться в Швейцарии.

Невшатель, Швейцария. Время то же

Метель, парализовавшая Париж, еще не добралась до Швейцарии. Вечер был морозным и звездным. Бледный полумесяц серебрил поверхность озера Невшатель и его окрестности.

— Посмотри, — улыбнулся Александр и сделал выдох. Клубы пара повисли в воздухе, словно на рисунке в издании для детей.

Ребекка засмеялась и последовала его примеру. Облачко ее дыхания тоже повисело несколько секунд и растворилось.

— Пых-пых, — хохотнул Александр, и они, взявшись за руки, пошли дальше вдоль кромки льда у берега озера.

Оба были одеты почти одинаково — в длинные норковые шубы и норковые шапки. Даже рукавицы у них были из норки.

Сзади неспешно шли Жерар и Николь Ротфельзы. В их компании была и баронесса, которая в свои пятьдесят с небольшим сохранила почти девичье изящество и живость. Как и другие, она наслаждалась этой вечерней прогулкой перед ужином и этим бодрящим воздухом. Но наибольшее наслаждение ей доставляло видеть Александра вместе с его будущей невестой. Пленительную женщину-подростка баронесса знала вот уже на протяжении пяти месяцев. Они не просто сдружились за это время, но поистине обожали друг друга. Ребекка была на редкость талантлива и трудолюбива. Баронесса искусно и незаметно подтолкнула ее к изучению иностранных языков и лично следила за ее успехами. К настоящему времени Ребекка почти свободно говорила по-французски, по-итальянски, по-испански и по-русски, поэтому она, подобно баронессе и Александру, без труда переходила в разговоре с одного языка на другой.

Курс обучения, разработанный для Ребекки, не ограничивался только языками. В Цюрихе при всяком удобном случае баронесса приглашала ее к себе домой, а также, словно богатая тетушка, водила по магазинам и ресторанам. Она вырабатывала в девушке чувство стиля и умение держаться, учила, какую одежду носить, какие прически делать, как правильно выбирать и использовать косметику, с кем, когда и как разговаривать.

Баронесса заставляла Ребекку чаще улыбаться. Но так, чтобы улыбка оставалась трогательно застенчивой, то есть такой, которая способна свести с ума мужчину любого возраста. Был еще один настоятельный совет — читать как можно больше, в особенности классику, причем на разных языках.

Преподавание одного предмета Марга де Вьен взяла исключительно на себя. Да и кто, как не она, мог рассказать о тонкостях романтических отношений? О том, как вести себя с мужчиной в обществе и наедине, как заботиться о нем, как с ним нянчиться и как его воспитывать… А еще баронесса учила ее тонкостям постельных игр, хотя и знала, что Ребекка до сих пор оставалась девственницей. Наблюдая за тем, как крепнет взаимное чувство между Ребеккой и Александром, она неустанно внушала воспитаннице, что в первую брачную ночь невесте следует быть как можно более естественной и ничего не бояться. Тогда молодожены смогут истинно насладиться друг другом, обеспечив себе ту же безмерную радость, какую испытала сама баронесса с мужем в ночь после собственной свадьбы.

Итак, за пять месяцев их общения баронесса не только окончательно уверилась в том, что Ребекка по-настоящему полюбила Александра. Конечный результат педагогических усилий превзошел все ожидания. В рекордно короткий срок из американской девчонки, годной лишь на то, чтобы присматривать за чужими детьми, Ребекка превратилась в красивую, уравновешенную, исполненную глубокого достоинства женщину. Иными словами, обрела те самые качества, без которых невозможно представить себе знатную особу голубой крови.

Из кармана шубы Николь Ротфельз раздалась приглушенная мелодия мобильника.

— Oui? Ah, merci, — ответила она и нажала на кнопку отбоя, затем обратилась к боссу своего мужа: — Месье Александр, просили передать, что ужин будет на столе через десять минут.

— Можете идти домой, — кивнул Александр. — Мы будем минут через пятнадцать.

Николь вопросительно посмотрела на баронессу.

— Влюбленные часов не наблюдают, — пояснила та, и ее дыхание, как у всех остальных, повисло облачком в морозном воздухе.

Вместе с Ротфельзами она повернула назад, и группа из трех человек двинулась к дому, чьи окна вдали манили светом и теплом.

Александр проводил баронессу взглядом. Она энергично шагала, увлекая за собой Ротфельзов, которые семенили следом по освещенному луной снегу.

С тех пор как он научился разговаривать, Александр называл ее именно так — «баронесса». А она, сколько он себя помнил, называла его не иначе как «мой милый». Их жизни тесно сплелись и теперь были неотделимы друг от друга. И все же, как бы ни сильна была его привязанность к ней, приходилось признать, что в жизни Александра есть лишь один человек, которого он любит по-настоящему.

Ребекка.

19.50

— Да-да, уточните, пожалуйста, как это имя пишется по-английски.

В одной руке Коваленко держал сотовый телефон, слушая подробности убийства в Цюрихе, а другой выводил на листке своего блокнота какие-то каракули. Звонил Ленар.

Мартен стоял в ожидании, не вполне уверенный в том, каким будет следующий шаг русского. Пока что тот ничего не сказал Ленару ни о Мартене, ни о компьютерном диске Хэллидея, ни о том, что отпечаток пальца, обнаруженный на машине Дэна Форда, принадлежит Реймонду Оливеру Торну. Насколько можно было судить, телефонный разговор касался исключительно трупа, найденного в Цюрихе, и обстоятельств этого дела, которые удалось разузнать французскому полицейскому.