поделюсь рецептом экзотического блюда, о котором мне пришлось впервые услыхать и довелось попробовать в ресторане Свято-Данилова монастыря в  Москве: мороженое из черного хлеба.

Ингредиенты:

–  2  ч. л. лимонного сока

–  210  мл кедрача (водка, настоянная на кедровых орешках);

–  230  г квасного сусла

–  22-3 листика мяты

–  210  г клубники

–  210  г кедровых орешков

–  20,5 ст. л. взбитых сливок

–  250  г бородинского хлеба

–  2 сахар

Способ приготовления:

Шаг 1

Хлеб нарезать на куски, обжарить, залить кипятком. Настаивать 20  мин. Затем добавить сусло, кедрач, сок лимона, сахар.

Шаг 2

Измельчить в блендере до однородной массы и заморозить в форме или машине для приготовления мороженого. Выложить в креманку три шарика мороженого, украсить взбитыми сливками, клубникой, мятой, нитями карамели и кедровыми орешками.

Ну, вы теперь, прочитав все вышенаписанное, конечно, не дадите себя провести так же просто, как провели меня лет двадцать тому назад. Ясно, что это не мороженое из черного хлеба, а сорбе с добавлением черного хлеба и многого другого в качестве вкусовых добавок.

Но не хочу остаться в вашей памяти занудой! Пусть и это будет называться мороженое! И с бабушкой мы ели тоже мороженое! И слова такого «сорбе» не знали и знать не хотели!

Мракобесие

Слово важное хотя бы потому, что я его стал часто употреблять. А употребляю потому, что кругом мракобесы и мракобесие (важно, однако, сохранять самоиронию: такая фраза может отражать и психопатическое мировосприятие говорящего). Так что есть нужда в том, чтобы явление описать, термин – уточнить, а то возникает путаница (вариант: а  то психопатия останется нераспознанной).

Словарное толкование слова «мракобес»: противник просвещения и прогресса. (См. Прогресс.) Как синоним приводят теперь уже редко используемое слово обскурант: от лат. obscurans – затемняющий.

Итак, мракобес – противник прогресса. Как только произнесено слово «прогресс», рядом с ним появляются его спутники: «развитие», «успех», «модернизация», но не отстают и «упадок», «регресс», а также «традиция» и «консерватизм»… (См. Развитие; Успех; Традиция.) Кроме того, вокруг самого слова возникает аура, да не одна, а с коннотациями. Светлая аура, позитивная, обозначающая положительную сторону и результаты прогресса – как движения вперед, от худшего к лучшему; «прогрессивный»  – это хороший, правильный, способствующий развитию. Но и темная аура тоже тут как тут: прогресс – это разрушение традиционных ценностей, это движение если и вперед, то к обрыву, к гибели; прогрессисты опасны для общества. Мгновенно возникает почва и координаты для бесконечной дискуссии (время от времени переходящей не просто в политическую борьбу, но даже в гражданские войны).

Частным следствием многообразия взаимно исключающих взглядов на содержание самого понятия прогресса и его оценку является невозможность определения мракобесия по каким-то одним, общим для всех критериям, поскольку одно и то же прогрессивное явление для одних – развитие и созидание, для других – регресс и разрушение. Поэтому мракобесом может быть – в зависимости от позиции говорящего – назван как тот, кто тормозит этот прогресс, так и тот, кто его всячески продвигает, что-то при этом, разумеется, разрушая: заменяя старое – новым. Ведь любая замена старого на новое означает отказ от чего-то старого, то есть торможение, остановку какого-то движения, которое его сторонниками считалось правильным путем и средством развития…

В общем, перед нами не то чтобы замкнутый круг, но путь извилистый и часто пересекающийся сам с собой. На живых примерах, однако, не так уж и сложно выявлять, кто тут мракобес.

Классикой – овеянной столетиями противоборства – является борьба церкви и науки, церкви и всяческих прогрессивных социальных свобод, ярко проявлявшая себя во времена Средневековья. Упрощенно это описывается так: церковники – они же обскурантисты и мракобесы – препятствовали развитию науки, травили ученых, не давали развиваться демократии, ограничивали всяческую свободу и т.  п. На самом деле все было гораздо сложнее: из некогда единого древа всяческих знаний отпочковывалось и формировалось научное знание не только отделявшее себя от религии, но и противопоставлявшее себя ей. А религия была против такого сепаратизма. Далеко не всегда этот процесс протекал болезненно: в  истории науки и религии немало страниц вполне продуктивного взаимодействия. Накал борьбы со временем угасал, борьба поутихла, и в XX веке в большинстве стран борьба науки и религии – как социально значимый фактор – практически сошла на нет. Сейчас религиозные мракобесы – как влиятельная сила – заметны лишь в некоторых религиозных государствах, религиозных общинах, сектах или военно-религиозных структурах. Проникают, однако, они и в общественную жизнь светских государств. В современной постперестроечной России запросто можно услышать и прочитать мракобесные статьи, проповеди и призывы, исходящие от людей, считающих себя верующими и говорящими «от имени всех». Тут и борьба с теорией эволюции, и с «цифровым рабством», и с «бесовским зиккуратом в сакральном сердце нашей Родины»… Есть и такая форма неочевидного мракобесия – ссылки на «науку, подтвердившую существование Бога». (Повторю сказанное в главе Бог и вера: если кому-то когда-нибудь удастся доказать существование Бога и это станет научным фактом, все религии исчезнут в тот же миг: верить будет не во что и не в кого, будет уже не вера, а знание.) Есть и наиболее, на мой взгляд, вредное религиозно-политическое мракобесие. Суть его в предвзятой интерпретации как исторических, так и текущих политических событий и процессов, цель которой – поставить религию, церковь и самого Господа Бога на службу своим политическим пристрастиям и текущим мирским, материальным задачам, выдавая их при этом за цели духовные.

Реально достигаемый результат, однако, печальный: в  бытовой и общественно-политической лексике два слова «верующий» и «мракобес» стали использовать как равнозначные. А это неверно: мракобес и верующий – не синонимы! Не всякий верующий – мракобес, и не всякий мракобес – верующий. Политическое мракобесие – это вообще вся огромная агитационно-пропагандистская машина, манипулирующая сознанием населения с целью внедрения своей идеологии, захвата или укрепления власти. При этом практически всегда важной частью пропаганды является или откровенная ложь, или такое искажение фактов, такая их интерпретация, что назвать это обскурантизмом («затемнением») и антипросвещением вполне можно. Совершенно не имеет при этом значения, ведется ли эта лживая пропаганда с позиции атеизма или с точки зрения вероучения, это мракобесие! Примеров такого политического мракобесия немало. Например, настойчивая интерпретация истории СССР – не только на публичных политических акциях, но и на уровне академической «науки» и  даже школьных учебников – как самого мрачного периода жизни людей, «половина которых сидела в лагерях, а вторая половина их охраняла», сведение