знаю, что могло произойти», — написала Стеша и поставила улыбающийся смайлик.

«Привет. Это я должен благодарить, — ответил Серж. — Все благодаря тебе».

Они переписывались о какой-то ничего незначащий ерунде — со Стешей Серж чувствовал себя спокойно, как с хорошим приятелем. Ему нравились такие люди, как она — дружелюбные, творческие, открытые, но в какой-то момент он поймал себя на мысли, что Стеша и Слава, как он про себя называл девушку, похожи на них с Игнатом несколько лет назад. И это тоже нравилось ему.

Серж зашел в медицинский центр, и уже спустя пять минут начался прием. Он сел в знакомое глубокое кресло кофейного цвета и опустил руки на широкие подлокотники. Кабинет ничуть не изменился за несколько лет, которые прошли с его последнего визита к психотерапевту. Разве что стен цвет стал теплее, а на подоконнике появились много новых цветов в горшках. Психотерапевт — статная женщина в возрасте, одна из лучших в своей профессии — опустилась в кресло перед ним. Их разделял лишь квадратный кофейный столик с предусмотрительно положенными салфетками. Клиенты на приеме плакали постоянно, и Серж когда-то был не исключением. Еще подростком он понял, что плакать — это нормально. И чувства — это нормально. Ненормально осуждать себя за это.

— Давно не виделись, Сергей, — улыбнулась женщина. — Рада видеть вас. Вы возмужали с последней нашей встречи. И, надо признать, выглядите прекрасно.

— Спасибо, Татьяна Ивановна, — улыбнулся Серж. — А вы, как и прежде, очаровательны.

Несколько слов о прошлом, и привычный обоим обмен любезностями закончился. Ему на смену пришел серьезный разговор.

— С чем вы пришли ко мне, Сережа? — спросила психотерапевт, устраиваясь в кресле удобнее.

Тот ответил, хоть и не сразу. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сказать обреченным голосом:

— Мне кажется, я влюбился.

Перед глазами тут же появился расплывчатый образ Ярославы, которая грустно улыбалась ему.

Татьяна Ивановна вздернула тонкую бровь.

— Любовь — это прекрасно. Но ваш тон навевает на определенные мысли. Может быть, расскажите более подробно?

И Серж рассказал. Все рассказал. Как они познакомились с Ярославой, как он понял, что она интересует его больше, чем остальные девушки, как осознал, что лучший друг тоже запал на нее. И зная это, не предпринимал никаких попыток к сближению, наоборот, даже пытался помочь Игнату.

— То есть, вы влюблены в девушку, которая нравится вашему другу, — задумчиво повторила Татьяна Ивановна. — И не можете признаться ей в чувствах. Я правильно понимаю?

— Верно, — кивнул Серж.

— Другу вы тоже сказать об этом не можете?

— Не могу.

— Почему?

— Не хочу делать ему больно, — чуть помедлив, признался Серж.

— У меня сложилось впечатление, что есть еще одна причина, — сказала Татьяна Ивановна. — Вы боитесь, Сережа. Боитесь его потерять.

Ладони парня, лежащие на подлокотниках, непроизвольно сжались, и психотерапевт заметила это.

— Да, это тоже, — с трудом признался Серж. — Он единственный, кто был моим другом, когда остальные дразнили меня. И всегда оставался на моей стороне. Если я заявлю права на девушку, которую он любит, это будет… — Он замолчал, чуть прикусив губу.

— Предательство? — подсказала Татьяна Ивановна.

— Именно.

— А как вы поняли, что это любовь?

На лице Сержа появилась теплая улыбка.

— Та девушка, она… Необычная. Я не могу назвать ее невероятно красивой или сексуальной, но она определенно особенная. В ней что-то есть, что-то такое, что заставляет меня смотреть на нее украдкой. Тянуться к ней, когда она рядом. Чувствовать восторг от случайных прикосновений. Мой друг сказал как-то, что ему теплее рядом с ней. А я… Я будто чувствую себя свободным. Настоящим. Каждый раз, когда я ее вижу, мне хочется ее обнять. Но я всегда сдерживаю себя, чтобы она ничего не поняла.

Татьяна Ивановна задавала Сержу много вопросов, и он старался отвечать на них, хотя иногда будто зависал, не понимая, что сказать. А в конце признался:

— Я не знаю, что делать. Сначала я внутренне отрицал свои чувства к ней, а теперь понял окончательно, что люблю ее.

— Когда и как это произошло, Сережа?

— Когда я увидел ее без сознания. Странно, да? Ее похитили два отморозка, и мы с Игнатом пытались ее спасти. Он приехал первым и забрал ее. Мы с парнями приехали тогда, когда она лежала в его машине. И казалась такой беззащитной, что я ощутил два полярных чувства: нежность и ярость. Нежность — к ней, такой хрупкой. Ярость — к тем, кто обидел ее. Я был так зол, что хотел разорвать ублюдков на части. Но было и еще кое-что.

— Что же?

— Ревность. Я ревновал ее к другу. Потому что хотел, чтобы она была моей. — Голос Сержа стал глухим.

— А что вы чувствуете сейчас? — спросила психотерапевт, внимательно глядя на парня.

Он поднял на нее голубые глаза, которые в уютном полумраке кабинета казались хрустальными, и широко улыбнулся:

— Боль. — Серж коснулся ладонью солнечного сплетения. — Вот тут пульсирует пустота. Не понимаю, что делать. Как прекратить это все.

— У вас есть выбор, Сережа, — спокойно заметила психотерапевт. — Либо признаться и девушке, и другу в своих чувствах. Либо оставить все, как есть.

— И в том, и в другом случае я могу потерять их обоих.

— А почему вы считаете эту девушку особенной? — спросила Татьяна Ивановна. — Вы ведь сами в начале нашего разговора сказали, что она не является невероятно красивой или сексуальной.

— Не могу этого объяснить, — потер подбородок Серж. — Просто чувствую притяжение к ней. Но скрываю его.

— Позвольте уточнить — первым на нее обратил внимание ваш друг, верно?

— Да. Она понравилась мне на свадьбе их родителей. И я подумал, что она подходит ему больше, чем та девушка, с которой он на тот момент общался. Она хотела встречаться с другом из-за денег и статуса. Не любила его, и я это понимал, а он — нет.

— Насколько я помню из наших прошлых встреч, ваш друг очень много значит для вас, — задумчиво произнесла психотерапевт.

— Он мне как брат, — твердо сказал Серж. — В нашем обществе среди парней не