Овация.

Несколько дней опустошающей неги. Затем утомляющей пустоты. Соня заперлась в квартире и часами говорила с Добрушей по телефону. Юльку не выпускал Эдуард. Как обнял после показа, так и держал. Нонне пришлось труднее всех. Она делила дни и ночи между Олегом и Федей. Кто бы мог подумать?

Когда человек живет один-одинешенек в глухом бору, его называют отшельником. Когда он или она — неважно — живет проблемами семьи, его называют хорошим семьянином с ограниченным кругозором. А когда Юля, Соня и Нонна сидят в кафе Лосевой и разглядывают Невский в витрине, как это назвать? Дружба похожа на участие в каком-то заговоре против мира, или во имя его, смотря по обстоятельствам. Это тайный орден с ограниченным участием посвященных. Перед ними остывший кофе и сегодняшние газеты, где на фотографиях их свадебное трио в финале Юлиного показа, а также обычная школьная тетрадь, на первой странице которой уверенным почерком Нонны было когда-то выведено: «Как выйти замуж и быть счастливой».

— Нет, здесь точно есть что-то мистическое, — встрепенувшись, не к месту сказала Нонна.

— В ком? — вяло спросила Соня.

Нонна поправила устало:

— В чем.

Соня покорно уточнила вопрос:

— В чем?

Нонна берет тетрадь и осторожно кладет перед собой.

— В ней.

— Да ладно тебе, — лениво отмахивается Юлька. — Что в ней такого?

Юля бесстрашно берет в руки рукопись и листает ее.

— Ты всегда была толстокожая. А еще художник! — беззлобно отвечает Нонна.

— Послушай, да что в ней такого?

— Она исполняет желания, — шепчет Нонна.

— Какие, блин, желания? У меня вот одно было желание в жизни, чтобы меня все в покое оставили. И где оно? Исполнение?

Нонна накрывает тетрадь ладонями:

— Не говори так, не говори. Она слышит.

— Соня, она все-таки рехнулась. Берегли мы ее, берегли, а она отъехала все же головой…

— Послушайте, ведьмы. Вы так шутите, а ведь сами-то знаете, что я права.

Соня бьет ребром ладони по столу:

— Примеры. Хочу голые примеры с фактами. Где исполнение моего желания? Покой, где мой покой?

Нонна хватает подругу за руку, будто рука эта взбесилась сама по себе:

— Покой, как известно, нам только снится. Нет, на самом деле ты хотела богатства и стабильной семьи. И вот, смотри, ты разбогатела. Ты преуспевающая молодая делица.

— Какая же я делица?! — возмущается Соня. — Я — бизнес-вумэн. Это звучит иностранно. И благопристойно. А то «делица»! Тогда ты моя подельница.

— Не важно. — Нонна не собирается менять тему. — Сбылось?

— Ну. — Соне приходится признать это.

— А твой Жорик теперь преподает русское кино в норвежском фьорде? Вот тебе и покой.

Соня благодарно закивала:

— Да, слава богу, его некоторое время не будет дома.

— Так что можешь крутить свои романы почти легально.

— Это не романы, это эликсир молодости и здоровья.

Юля лениво обронила:

— Запатентуй.

А Нонна не унималась:

— И Добруша как пример большой неувядающей любви.

— Ты думаешь? — с надеждой спросила Сонька, потому что впервые в жизни не хотела пускаться во все тяжкие.

— Ведь сбылось, сбылось?! — настаивала Нонна.

Юля подобралась в кресле. Беседа принимала интересный оборот:

— Нет, ну если так рассуждать…

Если Нонка была в чем-то уверена, то могла стать и опасной, агрессивно защищая свои убеждения:

— А как? Вот у тебя какое было заветное желание?

Юля тихо призналась, как будто стыдясь:

— Стать самостоятельной.

— Стала?

— Стала, — кивнула Юля.

— Довольна?

— Не знаю…

— Не гневи книгу, то есть бога! — крикнула Нонна.

— Чушь, чушь и глупости. — Соня не против счастья, она против мистической шелухи. — Мы не загадывали желаний. Мы писали про то, как можно правильно выйти замуж и быть счастливыми.

— Если учесть, что некоторые из нас в тот момент были замужем… — напоминает Нонка первый, старинный разговор, в этом же кафе.

— Ты на меня намекаешь? Мы же писали руководство к действию не для себя, а для других, суммируя свой собственный опыт. Чтобы другие не делали наших ошибок… Так хоть одна из нас вышла замуж?

— Вообще-то я выхожу. Мне Эдик предложение сделал, — только и смогла вставить Юлька.

Девочки радостно обняли ее.

— Вот видите, видите, — закудахтала Нонна.

— А вот… Н-да, вообще-то. А вот это… И это… — Соня пыталась найти аргументы в пользу материалистической картины мира.

— А Федор? — настаивает Нонна.

— Что Федор?

— Федя-то вернулся. Мистика. Ничто не предвещало. И пьесу мою опубликовали.

— Ну, это не считается. Это Олег подсуетился.

— Но мы об этом писали!

Юля знает выход из положения:

— А мы Лосеву сейчас спросим. Лося, можно тебя?

Лосева всегда готова подойти. Она вообще всегда где-то рядом. Может, стоит подумать о том, чтобы расширить их тройственный союз до квартета?

— Садись, — приказала Нонна. — У нас с книгой беда. Не знаем, что делать, Лося. Она заколдованная.

— Бабы, я бы на вашем месте начала бы новую писать.

— Так эта же не дописана, — удивилась Юля.

— Ну и хрен с ней. Новую надо, — тут же радостно напевает: — К новым приключениям спешим, друзья, эй, прибавь-ка скорость, машинист.

— А прошлое кажется сном, — мечтательно цитирует Соня.

— Зачем бередить старые темы. Нужны новые песни о главном! — и вдруг совершенно другим, теплым голосом произносит Лосева: — Я уже Доне все русские песни, какие нашла, отправила — штук двадцать дисков. Он так доволен! Сейчас…

И легко, несмотря на необъятную полноту, бежит за стойку и, порывшись в недрах, возвращается с фотографией Дональда — улыбка во весь формат, только фрагмент ковбойской шляпы торчит.

— Боже, сколько у него зубов! И все свои, — позавидовала Соня.

Лосева ласково целует фотографию:

— Донечка…

На оборотной стороне портрета русские каракули: «Дорогой Лосева! Я тебя хотеть увидеть и помнить. Я учить русский язык. Меня зовут Дональд. Я живу в США. Я вернусь к тебе. Твой котлет есть вкусный. Твой друг Дональд».