пришлось долго уговаривать Святослава. Русский князь давно уже стремился к Дунаю, к Византии.

Поэтому-то Калокир «понравился начальнику тавров», который полюбил хитрого херсонесита «как родного брата» (Лев Диакон). Идя в Болгарию, «пылкий, отважный, сильный и деятельный» (Лев Диакон) Святослав приступал к осуществлению своего плана. Пока что он хотел завоевать Болгарию и этим самым создать мощное славянское русско-болгарское государство с центром в низовьях Дуная, где «середа земли», где «вся благая сходятся» и лежат торговые и военно-стратегические дороги на юг, запад, север и восток, дороги, по которым должны были двинуться на «завоевание империи на юге» многочисленные и сильные русские дружины. Святослав пытался, и дальнейшие события это покажут, пойти по стопам болгарского царя Симеона, мечтавшего об огромном и мощном славянском государстве на Балканах с центром в Константинополе, столице славянизированной Византии, с властью в руках славянского царя.

Размах завоеваний, а следовательно, и планы Святослава поражают своими масштабами. Если бы Святославу удалось осуществить свои намерения, в Восточной и Южной Европе возникло бы колоссальное русское государство от Ладоги до Эгейского моря и от Балканских гор до Оки и Тмутаракани.

Предпринимать этот поход, не обычный, кратковременный набег на Византию, как это имело место ранее, а серьезное военное предприятие, ставившее своей целью завоевание и подчинение целых государств и народов, нужно было иными силами. И речь шла не о морском набеге на Царьград, а о сухопутном походе многочисленного войска.

Если в походах Святослава на Восток, по-видимому, принимали участие дружины воинов-профессионалов, то на Болгарию двинулось многочисленное воинство, составленное из «воев», «нарубленных» в разных концах Руси и из различных прослоек населения.

Для походов нужны были сравнительно немногочисленные, но хорошо вооруженные и опытные отряды дружинников; для завоевания стран и покорения государств необходимы были воинство, народные ополчения, целые рати «воев», необходимо было иметь в своем распоряжении вооруженный народ, воинские силы всей земли Русской.

В рядах «воев» Святослава наряду со старыми дружинниками было много юных, неопытных воев. Недаром Лев Диакон говорит о том, что Святослав «возбудил все юношество тавров к сему походу».

В поход на Дунай, в Болгарию, а потом и дальше, на Византию, шли не только вооруженные «лучшие люди» Руси, все эти «светлые» и «великие князья» и бояре, со своей вооруженной челядью и «отроками», не только норманские наемники-варяги, и менее всего именно они, не только профессионалы-воины, дружинники, для которых война была единственным источником и наживы, и самого существования. Шли те, кто еще вчера пахал землю или занимался ремеслом по «градам земли Русьской», «всякое людье» Руси. Об этом хорошо знали в Византии, и такого рода русских воинов имели в виду греки, презрительно отзываясь о войске Святослава, чем и объясняется приводимый Львом Диаконом ответ Святослава на насмешки византийцев: «Мы… покажем ему (императору. — В.М.) на самом деле, что мы не бедные ремесленники, живущие одними трудами, но храбрые воины, побеждающие врага оружием»[561]. И своими действиями русские воины Святослава на деле доказали грекам, что их руки, в совершенстве владеющие орудиями труда, так же успешно могут разить врага смертоносным оружием. Поход Святослава был походом не дружин, а войска, даже больше того — вооруженного народа. Среди русских были и женщины. Трупы русских женщин с изумлением рассматривали греки, обходя поле битвы. Знатных русских сопровождали наложницы. Женщин-рабынь приносили в жертву русские воины, осажденные в Доростоле (Дристре).

Основную массу войска Святослава составляли пешие воины. Если русские дружинники-профессионалы предпринимали свои походы на конях или в ладьях, то «вои» шли пешком, чем и вызываются неоднократные замечания Льва Диакона о том, что русские — «пехотные воины» и «у них не было обыкновения сражаться на конях», что только в войне с византийцами они научились искусству сражаться на коне.

Эти замечания Льва Диакона свидетельствуют о попытках Святослава (первое время, очевидно, не очень успешных) в трудную минуту посадить свое пешее воинство на коней и этим самым усилить русскую конницу, которой пришлось все время иметь дело с сильной и многочисленной греческой кавалерией. Этим посаженным на лошадей пешим воинством Святослав усилил свою конную дружину и смог противопоставить ее «бессмертным» византийского императора.

Вооружение русских воинов составляли мечи, копья, луки со стрелами, ножи, топоры, а от ударов вражеского оружия их защищали большие, во весь рост, «до самых ног», щиты и кольчуги.

Таково было русское воинство, с которым Святослав совершил свой обессмертивший его имя поход. «Собрав ополчение, состоящее из шестидесяти тысяч храбрых воинов, кроме обозных отрядов» (Лев Диакон), со своими воеводами Свенельдом, Сфенкелем, Икмором (последних двух упоминает Лев Диакон, а первого — наша летопись) и с Калокиром, которого он «полюбил, как родного брата» (Лев Диакон), Святослав отправился в Болгарию.

Поход в Болгарию летопись датирует 967 г., а Скилица — Кедрин — августом 968 г. Святослав с войском в 60.000 воинов двинулся на Болгарию, и на этот раз его тактика, как и само войско, носила иной характер.

Идя в поход на Восток, Святослав применял тактику, наиболее целесообразную для борьбы с подвижными полукочевниками — хазарами, Ясами, касогами, болгарами. Его обращение к врагу («хочю на вы ити») преследовало своей целью устрашить врага и заставить его сконцентрировать войска в одном месте, для того чтобы избавить русские дружины от необходимости разыскивать и разбивать поодиночке отдельные конные отряды противника. Сил же для разгрома всего воинства врага у него было достаточно.

Прием Святослава был удачен, и собранное каганом где-то, по-видимому у Итиля, войско Хазарии было разбито русскими.

В борьбе с подвижной конницей своих противников на Востоке Святослав использовал конные отряды дружинников и отряды воинов на ладьях, которые должны были наносить удары вражеским городам по Волге, выйти в море и громить прибрежные города.

Такой характер русского войска, действовавшего на Востоке, определил и организацию похода. Войско Святослава, идя на Волгу и Кавказ, «воз по себе не возяше, ни котьла, ни мяс варя, но потонку изрезав конину ли, зверину ли, или говядину на углех испек ядеше, ни шатра имяше, но подъклад постлав и седло в головах». Так воевал Святослав, так «и прочии вои его вси бяху»[562].

С кочевниками Святослав воевал, как кочевник, но поход на Запад, в Болгарию, где пришлось бы столкнуться с иным войском и иными методами ведения войны, заставил Святослава приняться, как мы уже видели, за организацию иного войска и прибегнуть к иным способам войны, к другой тактике.

Огромное, шестидесятитысячное русское ополчение, большинство которого состояло из пеших воинов, не было столь подвижным, как конные дружины и отряды «воев в ладьях», и