Покачиваясь, Роджер поднялся и постоял немного на одном месте; перед глазами то темнело, то прояснялось. Когда зрение пришло в норму, он увидел на земле свой палаш, прикрытый песком и листьями, а рядом – один из пистолетов. Впрочем, порох, наверное, намок.

Покопавшись, Роджер нащупал рукоятку палаша, схватился за нее и сразу почувствовал себя немного лучше. Что-то стекало по шее – кровь, дождь? Не важно. Он пошатнулся, припал к стволу дерева, поморгал, чтобы темнота ушла, и сделал еще один шаг.

Роджер чувствовал себя, как тот боров на пристани. Он снова неуверенно шагнул, споткнулся и упал, сильно ударившись локтем.

Неуклюже перевернувшись – мешал палаш, – Роджер увидел, что споткнулся о ногу Анструзера. Шериф лежал на спине с открытым ртом, взгляд у него был удивленный. Ему перерезали горло, песок впитал в себя кровь и приобрел ржавый оттенок и неприятный запах.

Роджер и сам не понял, как в шоке поднялся на ноги. Спиной к нему стоял Лиллиуайт, его рубаха намокла от пота и прилипла к телу. Ворча, он сделал выпад, затем отступил, удар, ответный удар…

Роджер потряс головой, стараясь забыть об идиотских правилах фехтования, затем остановился – от боли перехватило дыхание. Лицо Джейми застыло в безумной полуусмешке: оскалившись, он отражал удары противника. Правда, Роджера он заметил.

– Роджер! – крикнул он, задыхаясь в схватке. – Роджер, дружище!

Не оборачиваясь, Лиллиуайт бросился вперед, сделав ложный выпад, отбиваясь, затем рывок назад…

– Меня… не обдуришь… – выговорил он.

Роджер смутно понял: Лиллиуайт решил, что Джейми блефует, пытаясь заставить обернуться. В глазах опять потемнело, и Роджер ухватился за дерево, чтобы не упасть. Листья были мокрыми, руки скользили.

– Эй… – прохрипел он, машинально подняв палаш; его острие подрагивало. – Эй!..

Лиллиуайт сделал шаг назад и с ошеломленным видом развернулся. А Роджер слепо ринулся вперед, не целясь, зато изо всех сил, которые еще оставались в его теле.

Палаш вошел в глаз Лиллиуайта, пробил кость и скользнул во что-то мягкое, где и застрял. Лиллиуайт замер, и его жизнь будто потекла в клинок, а затем по руке Роджера, стремительная и сотрясающая, как электрический ток.

Роджер начал в панике извлекать палаш. Лиллиуайт задергался в конвульсиях, обмяк и шлепнулся на землю, точно огромная дохлая рыбина.

Приобняв за плечо, Джейми увел Роджера в сторону, шатающегося и ослепленного паникой и болью. Он гладил его по спине, приговаривая что-то на гэльском, пока того рвало. Потом вытер ему лицо и шею мокрыми листьями, утер нос намокшим рукавом рубахи.

– Вы как? – пробормотал Роджер в какой-то момент.

– Я-то нормально, – ответил Джейми, снова похлопав его по спине.

Роджер кое-как выпрямился. Голова еще болела, но ужасающая боль исчезла, а оставшаяся будто существовала отдельно от него, витая где-то поблизости.

Лиллиуайт лежал на спине среди листьев. Роджер закрыл глаза и нервно сглотнул. Джейми что-то едва слышно пробормотал, затем послышался стон, шорох листьев и несильный стук. Когда Роджер открыл глаза, Лиллиуайт уже лежал лицом вниз, а его рубаха сзади была в песке и скорлупе от желудей.

– Идем. – Придерживая зятя, Джейми перекинул его руку через свое плечо. Свободной рукой Роджер слабо махнул в сторону тел.

– Они… Что нам делать… с ними?

– Оставим их свиньям.

На выходе из леса Роджер уже мог идти сам, хотя то и дело покачивался из стороны в сторону – шагать прямо пока не получалось. Впереди показался дом Уайли, солидное сооружение из красного кирпича.

– Почему? – спросил Роджер, остановившись, чтобы стряхнуть листья с рубахи. – Они объяснили, почему?

– Нет.

Джейми вытащил из рукава промокшую тряпку, которая когда-то служила ему носовым платком, и прополоскал ее в декоративном фонтане. Потом протер лицо, неодобрительно посмотрел на полосы грязи на платке и снова сполоснул в фонтане.

– Первое, что я услышал, – это как Анструзер ударил тебя по голове. Вот, у тебя все еще идет кровь. Я обернулся и увидел, что ты лежишь на земле, а в следующее мгновение на меня из ниоткуда набросились с палашом. Посмотри. – Джейми просунул пальцы сквозь огромную дыру в рубахе и пошевелил ими. – Я спрятался за деревом и едва успел обнажить свой палаш. Но никто из них не сказал ни слова.

Роджер осторожно прижал протянутый ему платок к затылку. Когда холодная вода коснулась раны, он со свистом втянул воздух сквозь зубы.

– Черт. Я из-за головы не соображаю или это и правда бессмысленно? Ради всего святого, почему они так упорно пытались нас убить?

– Потому что хотели, чтобы мы были мертвыми, – логично ответил Джейми, закатав рукава, чтобы помыть руки в фонтане. – Или кто-то другой этого хочет.

Голову снова пронзило болью, накатила тошнота.

– Стивен Боннет?

– Будь я игроком, поставил бы не колеблясь.

Роджер закрыл глаз, чтобы видеть одного, а не двух Джейми.

– Да вы и есть игрок! Я видел.

Джейми рассеянно провел рукой по спутанным волосам и повернулся лицом к дому. Карина и ее сестры радостно махали из окна.

– Сейчас мне очень хочется знать одно – где находится Стивен Боннет?

– В Уилмингтоне.

Джейми обернулся и хмуро посмотрел на Роджера.

– Что?

– В Уилмингтоне, – повторил Роджер, осторожно открыв второй глаз. Слава богу, вроде бы нормально. – Так сказал Лиллиуайт. Я еще решил, что он шутит.

Пристально посмотрев на Роджера, Джейми сказал:

– Очень надеюсь, что это и правда была шутка.

По сравнению с Фрейзер-Ридж, Уилмингтон был просто мегаполисом, и при обычных обстоятельствах мы с девушками сполна насладились бы его прелестью. Однако, зная, на какое задание отправились Роджер и Джейми, мы никак не могли отвлечься.

Медленный ход времени ночью перебивался криками детей, а воображение рисовало такие жуткие картины, какие не явятся и в кошмаре. Просыпаясь, разбитые среди скомканной одежды и несвежих простыней, мы кормили и одевали детей и уходили на поиски хоть какой-то отдушины, пытаясь отвлечься от мыслей на скачках, в магазинах и музыкальных вечерах-конкурсах, которые по разу в неделю устраивали миссис Кроуфорд и миссис Даннинг, две самые известные светские дамы в городе.

Миссис Даннинг принимала на следующий день после отъезда Роджера и Джейми. Между выступлениями музыкантов, игравших на арфе, скрипке, клавесине и флейте, читали стихи – по крайней мере, там это называли стихами, – а галантный мистер Ангус Маккаскилл, знаменитый владелец самого большого кафе в Уилмингтоне, исполнял «Песни, комические и трагические».